Ветер в сердце - страница 51

— Так ты и не священник вроде?

— Но друг?

— Тот друг, что не удосужился письмецо передать от вышеупомянутой барышни? — припомнил былое Войковский.

— Так ты и впрямь о Полянской тут горе заливаешь! — воскликнул Борис.

Антон шикнул на него и огляделся, не услышал ли кто их разговора, но никто на них не обращал внимания.

— Я видел ее. Во Владимире.

— Вре-е-ешь! — не поверил Борис. — Что ей там? Как?

— Приезжала на именины к дочери графа Р***

Войковский опрокинул в себя еще одну рюмку и повесил голову, а Заленский высокомерно хмыкнул.

— «Любовь творила чудеса, покуда не пришел ее отец…», — прокомментировал он строки из собственных похабных сочинений и тоже пригубил наливки.

О своих коварных планах он забыл, как только сжег письмо. Теперь же забава сама просилась к нему в руки, и он уже нащупал ее за хвост.

— Так что она? Как встретила?

— Все злилась, что не ответил ей. А оказалось тому виной ты…друг.

— Помилуйте, барин, — ерничал Борис. — Ты о ней и слышать не хотел. Помниться было такое время. А потом покинул нас вовсе. Когда же передавать?

— Ты сохранил его? — с надеждой спросил Антон.

Внезапно он ощутил, что счастливым его сделает одно только обладание этим старым письмом от нее. Борис огорчил.

— Ты думаешь, я его повсюду таскать с собой должен? Давно оставил где-то.

Войковский стукнул кулаком по столу. Теперь на них оглянулись, а ему стало не хватать воздуха. Захотелось выйти из смрадных комнат на улицу, надышаться вдоволь, окунуться в быструю реку и раствориться в ее водах навечно.

— Не злись, Антон, — хлопнул его по плечу Заленский. — В чем горе-то? Напишет еще.

— Я руки ее просил, — глухо отозвался княжич, а Борис снова присвистнул.

Он подвинулся к Антону поближе:

— И что же?

— Отказали. По всем статьям и без особого уважения. Не видать мне больше Оленьки. Нет ее для меня.

Не видел Антон, как сузились глаза Бориса, и как недобрая ухмылка промелькнула на его лице. «Вот она забава» — подумал он про себя, а вслух сказал:

— Эка беда! Прошли те времена, когда у батюшек, да мамушек разрешения спрашивали! Любит ли она тебя?

— Любит, — уверенно ответил Войковский.

— Вот тебе и ответ. Напиши ей, и бегите. Поженитесь, а там отец и воспротивиться не посмеет.

— Ошалел ты, Борис? — не сдержался Войковский и с ужасом уставился на друга. — Ольге? Бежать? Почтенной барышне, как девке безродной? Чести в тебе нет!

Антон встал, но Борис снова усадил его на место, а сам принялся шептать, точно черт.

— Не горячись. Что в том такого? Напиши ей. Жди, что ответит. Если согласна, то это ее воля. Ты же не поиграть с ней собираешься, а жениться!

Войковский с сомнением посмотрел на друга. Тот подлил еще наливки.

— Прямо сейчас и напиши. У меня посыльный тут в знакомых водится. Обставим все, как надо. Друг я тебе или не друг?

Войковский задумался. Таких дел он раньше никогда не задумывал. Но что если Борис прав? Что если Ольга ждет от него хода? Наверняка ведь ждет! Сама ведь не знает, куда посыльного адресовать. А значит, дело-то за ним! Антон знал, чувствовал, что Полянского не подвинуть, а так, глядишь, и правда смирится он. Наливка ударила княжичу в голову и лишила здравого смысла.

— Неси бумагу и чернила! — приказал Войковский Борису, а тот и рад стараться — рыбка захватила удилок.

С легкостью он раздобыл все, что требовалось, дождался, пока княжич напишет письмо, забрал его и сам оплатил посыльному расходы, шепнув при этом, что записка эта ни в коем случае не должна попасть ни к кому кроме барышни. Дело было сделано, и Заленский потирал руки.

— «Любовь творила чудеса,

Покуда не пришел ее отец.

Она нас уносила в небеса,

Но и у них бывает свой конец».

Борис снова вслух продекламировал свои стихи и мерзко хохотнул, поглядывая на Войковского, продолжавшего надираться в компании собратьев по оружию.

Дорога до Петербурга заняла два дня. Экипаж, который Полянский нанял для дочери, несся вперед, управляемый искусным в этих делах кучером. Лошадки весело стучали копытами, а Ольга всю дорогу любовалась природой. Маленькие деревеньки, узкие речушки и птичьи трели, сопровождали путников по всей дороге. Алевтина и ее помощница охали да ахали всю дорогу. Одна в силу своего возраста, другая с непривычки. Княжна же, хоть и не радовалась такой внезапной высылке из дома, чувствовала себя хорошо и привольно.