Ветер в сердце - страница 55

— Верю… и ты поверь мне, Оленька, я не стану тебя учить больше, я знаю, какой благоразумной ты можешь быть, когда захочешь. От того и люблю тебя.

Ольга вздрогнула, его признание, как гром с неба застигло ее врасплох. Она и ответить тем же не смогла, и отнестись к этому безразлично не получалось. За ту минуту, что она отняла у него свою руку и развернулась в сторону нужной дороги, ее словно окатили ушатом из чувств. Одновременно и радостью, и смятением, и нежностью к Николаю, и в то же время тревоге за то, что сердце ее отдано Антону… И если он вернется, решит вопрос с ее отцом, то как же жалко будет Албашева, как больно за него. Никак не могла она ожидать, что друг ее детства и вправду, кажется, любит ее и, может, не меньше Войковского.

Николя же в свою очередь думал только об одном — она не ответила. И не понимал он, от скромности ли это, от смущения, или от того что нечего ей сказать. Но, как ни старался он бороться, его это задело, и горечь протекла по венам, заполняя все его существо. И горечь эта заглушила и радость от встречи с ней, и надежду на собственное счастье.

Отправились обратно в тишине, лишь изредка прерывая молчание незначительными фразами. И ни она, ни он, не замечали, как все это время наблюдает за ними одетый по-крестьянски, неопрятный, коренастый мужичок. Он шел за парой от самого гостиного двора и сопроводил обратно, так же скрытно, как и вначале. В кармане его рубахи, лежало вчетверо свернутое послание от Антона Войковского. Посыльный нащупал его, убедившись, что оно на месте, проводил взглядом княжну до самого входа в гостиницу и остался на улице поджидать момента. Ему было хорошо заплачено, и за то он обещался применить смекалку, чтобы отдать его не на глазах у всех или через кого-то, а лично ей и тогда, когда княжна, хотя бы на минуту, окажется без сопровождения.

Петербург, что в былые времена, что в нынешние, привлекал приезжих своей красотой и влюблял в себя с первого взгляда. Город этот отличался от многих других многонациональностью, дворцами, элитой и правилами, которые только здесь и соблюдались в полной мере. Правда, как поведал Ольге Николай, много горел, но непременно отстраивался заново. И от того становился еще краше.

Полянская с наслаждением осматривалась и радовалась нанятому Албашевым открытому экипажу. За время прогулки она успела повидать и внушительные стены Петропавловской крепости, и объехать вдоль и поперек Васильевский остров, и даже заглянуть в Юсуповский дворец. Последний поразил ее воображение. Им разрешили войти, и она застыла на входе, прижав ладошку к сердцу. Мраморные лестницы, красные ковры, мебель отделанная бархатом, расписные потолки — все это привело ее в детское возбуждение. Она, нерешительная, очарованная медленно обходила комнаты и не смела и слова сказать. На вопрос Николя, нравиться ли ей, отвечала приглушенным шепотом, чувствуя во всем этом убранстве небывалую торжественность и грандиозность. Ей казалось, что говорить в таком месте нелепо и неправильно. Покинули помещение в восторженных чувствах — Николай, радуясь, что смог ее удивить, она, что смогла повидать такую красоту.

Не далеко от дворца, заметили обгоревший купеческий дом. Ольга сначала с ужасом посмотрела на него, а потом улыбнулась, представляя, как владелец отстроит его и как будет он радовать глаз приезжих и местных. А в том, что он будет отстроен, она не сомневалась. Знала, что местные богачи не поскупятся и никогда не оставят желание превзойти других.

Снова заняли свой экипаж и поехали дальше. Ольга, завидев еще вдалеке здание цирка, о котором Николя успел рассказать ей раньше, спросила:

— А что же и цирк сейчас не работает?

Получив утвердительный ответ от своего кавалера, насупилась и не приметнула высказаться:

— Как же обидно! Отчего же летом все закрываются? Зимой с других городов сюда и не доедешь! Какие жадные эти петербуржцы до своих зрелищ!

Николай добродушно посмеялась, накрыл Олину руку своей и ответил:

— Оленька, ты еще вдоволь насладишься театрами и цирком этим. Даст бог, осенью переедем. Как раз попадешь и на балы, и на представления!