Ветка Лауры - страница 4

— Выше!

— Чуть опусти!

— Теперь хорошо!

Это студийцы готовятся к открытию очередной художественной выставки. На стенах — портреты знатных новаторов производства, пейзажи окрестных мест, большая картина «Суворов в Ундоле». Работ много. Видно, что рабочие-художники постарались на славу.

Спрашиваем Горбунова. Только что ушел домой. Впрочем, найти несложно. Молодой пейзажист, помощник слесаря, Вася, охотно покажет квартиру художника. И мы идем по песчаным собинским улицам.

Горбунов оказался радушным, приветливым человеком. Живет он в новом светлом доме; в квартире много книг, на стенах комнат висят цветные репродукции с картин великих художников.

Разговорились. Конечно, он превосходно знает, о ком идет речь: о Марии Борисовне. Клубные драмкружковцы частенько обращаются к ней за костюмами для постановок пьес из старой жизни.

— У меня много хлопот перед выставкой, — тактично извиняется Горбунов. — Я познакомлю вас с Марией Борисовной, и она вам все расскажет.

Если бы можно было на машине времени перенестись в прошлый век, то, вероятно, перед вашими глазами предстало бы то, что в наши дни можно увидеть в особняке на окраине Собинки.

Квартира напоминает музей. Нафталином пахнут старые костюмы. Портреты дам в париках, в бальных платьях. Фотографии мужчин с нафабренными усами, с моноклями. На столе, в бархатном переплете-альбоме, лежат визитные карточки и меню званых обедов.

Мария Борисовна, урожденная Алябьева, совсем недавно преподавала французский язык в средней школе. Сейчас она вышла на пенсию.

Увидев Горбунова, Мария Борисовна спросила:

— Опять костюмы нужны?

Узнав в чем дело, Мария Борисовна приветливо, и не без удовольствия стала показывать «свои владения».

В крайней комнате особняка стояли высокие английские часы. Сделанные во второй половине XVIII века в Лондоне, часы аккуратно показывают время уже свыше двух столетий. Размерно движется маятник, куранты исполняют четыре мелодии — менуэты и полонезы.

Мария Борисовна перевела часы, куранты заиграли и как-то сразу вспомнились знакомые со школьной скамьи слова: «То флейта слышится, то будто фортепьяно…», живо представилось первое действие «Горе от ума», когда в фамусовской гостиной Лиза переводит часы, они бьют и играют, а Фамусов выговаривает служанке: «Сама часы заводишь, на весь квартал симфонию гремишь…»

— По семейному преданию, — говорит Мария Борисовна, — эти часы стояли в московском доме Грибоедовых. Александр Сергеевич любил слушать их затейливый бой и впоследствии сцену с курантами ввел в свою знаменитую комедию. Позже эти часы попали к Алябьевым, а затем к Хвощинским, которые были близкими родственниками Алябьевых. У Алябьевых эти часы бережно хранились, как драгоценная семейная реликвия. Только однажды часы увозили в Москву. Случилось это во время одной из первых постановок «Горе от ума» в Малом театре. Московская публика слушала тогда мелодию старинных курантов, которые некогда пленяли и самого Грибоедова.

Мария Борисовна — отдаленная родственница популярного композитора Александра Александровича Алябьева, автора всемирно известных романсов, создателя многих камерно-инструментальных произведений и опер. Судьба Алябьева — трагическая судьба. Талантливый музыкант был безвинно осужден и долгие годы провел в ссылке.

Слушаешь рассказ хозяйки дома и невольно вспоминаешь одну из светлых страниц жизни Александра Александровича Алябьева, связанную с именем Грибоедова. Грибоедов и Алябьев близко сошлись в 1823–1824 годах в Москве. Они были на «ты», постоянно виделись, любили говорить о музыке. К этому же времени относится и творческое содружество композитора и драматурга. Алябьев написал романс на слова Грибоедова: «Ах! точно ль никогда…» Романс был опубликован значительно позднее, когда Грибоедова не было уже в живых, а Алябьев находился под судебным следствием. Несколько раньше Грибоедов, зная о том, что над Алябьевым собралась гроза, писал своему другу Бегичеву: «Не слыхал ли кто-нибудь о Шатилове и Алябьеве. Чем кончилось их дело?»

Алябьев — предшественник Глинки в русском романсе. Особенную известность получил его романс «Соловей», еще в пушкинскую пору исполнявшийся известной певицей, красавицей-цыганкой, Татьяной Демьяновой, а позднее — знаменитыми Полиной Виардо и Аделиной Патти. Широко известен был этот романс и в блестящем переложении композитора Листа. В наши дни романс этот звучит почти на каждом вокальном концерте.