Ветры Босфора - страница 13
- Не женат, ваше величество, - ответил Грейг. И хотя знал о редкостной памяти Николая, запоминавшего на всю жизнь фамилии, имена офицеров, которых ему, без устали скакавшему по просторам России в заботах о проведении смотров войск, представляли, удивился. Государь помнил и то, кто женат, кто не женат. Другое дело он, Грейг. Севастополь жил, как барская вотчина. Отцу-командиру все докладывали: кто на ком женился, кто собирается жениться и даже кто на кого пока только глаз положил.
- Что ж не женится-то в тридцать шесть? - настаивал на ответе царь,
- Много среди морских офицеров засидевшихся. Флоту смена нужна!
Грейг кольнул напоминанием:
- Походов много, ваше величество. Палуба не паркеты бальных зал. Невест в море нет.
- Плохо, что не женится, - повторил царь. - Погибнет орел, роду конец…
Грейгу докладывали, что два командира, - командир «Меркурия» и командир «Соперника», - желанные гости в доме Воздвиженской, у которой собственный дом на Малой офицерской.
Больше Николай Грейга не перебивал. Оба склонились над столом с картами.
А потом, не взглянув на безмолвно сидевшего в кресле Канкрина -
сведения были от него, - царь, вдруг перестав слушать, повернул лицевой, исписанной стороной один из листов на столе, придвинул его ближе к Грейгу.
- Плохи у нас дела, Алексей Самуилович, с союзниками. Вот погляди, что докладывает лорд Стрэтфорд-Каннинг своему правительству: «Если разразится война с Россией, то с помощью нашего флота мы можем уничтожить ее торговлю на Черном море, опустошить там ее берега, проникнуть через Днепр к самому Киеву». Слышишь, что у союзников в головах? - Помрачнел. Взглянул в глаза Грейгу тяжелым взглядом серо-свинцовых глаз. Тем пронзительным взглядом, от которого цепенели и впадали в робость видавшие виды адмиралы. Холодно, словно была вина именно Грейга в том, что союзники ненадежны, проговорил:
- Чтоб берега Черного моря опустошены не были, твоя забота, Алексей Самуилович!
Монарша милость дорога, а истина дороже.
Турецкие кочермы без конца идут на Кавказ. Они полны английского оружия. Да какого! Новейшего. Нарезными ружьями с невиданными прицелами. Кавказ для Англии - стрельбище, где она на русских солдатах опробывает новые ружья. Почему нет таких ружей у русской армии? Наконец, что делают наши дипломаты?
- Кавказ, ваше величество, кишит вражеской… - Под взглядом Николая даже бывалый Грейг сбился… - Кишит дружеской агентурой. Нет никакой возможности ни в Батуме, ни в Поти уберечься от шпионажа и тех критических моментов, которыми умеют так искусно пользоваться англичане.
- Дела-то, батушка, значит хуже, чем я думал! - в горестном прозрении воскликнул в своем углу Канкрин.
Испугался: вон к чему Грейг клонит! Сейчас будет требовать ассиг-нований на новые ружья. (А то без них не воевали!) Сейчас будет доказывать, что железная дорога нужна. С этой железной дорогой Сева-стополь подступал к царю, как с ножом к горлу. (А то без нее не жили!). Оставаясь с царем наедине, Канкрин негодовал: «И к чему, батушка, эти рельсы, когда их все равно на полгода занесет снегом? Напрасная трата денег, батушка мой!…»
Николай еще раз прислушался к себе.
Грейг, конечно, молодец!
За Анапу Грейга - в адмиралы.
Но Грейг не Лазарев… Нет, не Лазарев… Лазарев при Наварине не считал, на сколько у него кораблей меньше, чем у противника. Жег, крушил, уничтожал, - потом уже сосчитал, сколько.
Николай перешел ко второму столу. Взглянул в наградной рапорт.
- Этот кто? - спросил, хмурый. Ткнул пальцем в незнакомую фамилию.
Грейг подошел. И опять колкая улыбка сдвинула уголки губ.
- Еще один холостяк тридцати одного года. Лейтенант Казарский, командир брига «Соперник». Очень искусно стрелял по крепостным стенам, ваше величество. Палил в одну точку, пока брешь не пробил в рост солдата.
- «Соперник»?!. Так «Соперник» же - ветошь? Помню, подписывал списание. Сами твердили: «Отходил. На дрова одни годен».
- На дрова и годен, - подтвердил Грейг. - Но Казарский пока держит его на плаву. И вот даже воюет.
Канкрин заволновался, заерзал:
- А я что говорю? Я всегда говорю: «Одна глюпая фарса - все эти списания!». Бриг ходит, бриг стреляет, бриг на дрова! Что будет, батушка, когда я умру? Россией печки топить будете! Вся Россия дымом уйдет!