Входи, открыто! - страница 31

Саня дипломатично молчал.

— Ляля? Это Ляля? Я ж с ней знакома, — обрадовалась Вера. — Она в киноцентре работает. А какое предложение, Александр Павлович? Может, я могу…

— Ты не можешь! — неожиданно резко заявил вальяжный Всеволод Андреевич и ушел к себе в комнату.

— Нет, Вера, вряд ли вы с ней знакомы, она не в киноцентре, она в издательстве работает, — пояснил Саня, стараясь загладить Севину грубость. — Ляля — она только для близких друзей, а для всех остальных — Елена Игоревна Калашникова. Милая, умная женщина. Главный адрес моего детства знаете какой? Покровка, дом 46, квартира 16. В детстве я, можно сказать, жил в Лялиной семье. С квартирой Калашниковых у меня столько воспоминаний связано! Моего-то дома нет, его разрушили. Ничего от него не осталось. Так что мое детство, моя юность — это Лялина квартира. Вот вы Москву плохо знаете. (Кто поймет, почему у Сани возникла такая иллюзия?) А мы жили когда-то в самом центре. И учились тоже. Бывало, бежишь из Исторички, и к Ляльке. Очень удобно. И когда праздники, тоже у нее собирались.

Успокоившись, что ему не нужно никуда ехать, Александр Павлович заволновался о судьбе старой московской квартиры, каких уже не много в Москве осталось. Что там сумасшедшая Лялька затеяла? Какой ремонт? Неужели евро? С нее станется! Если евро, нужно остановить! Дорожить надо такой квартирой, а не ремонтировать! Хотя, конечно, разумный ремонт квартире не повредит. В общем, и с Лялей, и с ремонтом следовало, конечно, разобраться, но не сегодня, не завтра, не послезавтра. Без помощи Лялька особо не развернется, так что время терпит. Потерпит и нетерпеливая Лялька.

— Может, ваша Ляля мне с работой поможет? — прервала Вера неожиданным вопросом его размышления.

— Вряд ли. Вы же, кажется, сказали, что книг пока писать не умеете. А она как раз по книжной части. Хотя, может, курьером?

Телефонный звонок прервал их беседу. На этот раз звонил в самом деле Иващенко. Он спрашивал, можно ли назначить встречу на понедельник. Понедельник был тяжелым днем. Саня выторговал вторник. Иващенко уточнил часы, когда будет в офисе и его можно будет застать.

Саня согласился, повесил трубку и со вздохом сообщил:

— Во вторник в одиннадцать едем в Москву! — И добавил: — Пока есть хоть немного времени, пойду поработаю.

Вторник выдался хмурым. Саня смотрел вперед на серую ленту дороги, мучился, что теряет драгоценное время, думал об Иващенко и сценарии с раздражением. И тут же себя успокаивал: нечего злиться и петушиться, сколько он сил на свой сценарий потратил! И если можно сделать это дело, нужно его сделать.

Вера и Сева на заднем сиденье никак не могли договориться, где им встречаться и откуда ехать в Посад, раз Сева должен забрать мольберт, папки, краски, а Вера — сумку с вещами.

— Я заеду за вами в редакцию, — сказал Саня, не оборачиваясь, устав их слушать. — Ждите, пока не приеду. Если сумка подъемная, лучше забрать ее прямо сейчас. На обратном пути заглянем в мастерскую и заберем Севины причиндалы, раз их много. Только пусть все будет готово.

— Вот это я понимаю государственный ум! Вмиг разрешил все проблемы, — восхитился Сева. — Ну, тогда всем привет! Я высаживаюсь первым. Поеду в мастерскую своим ходом, соображу, что буду брать.

Саня остановил машину, и Сева вышел на перекрестке. Вера попросила высадить ее поближе к центру. Она помахала ему на кольце, и Саня поехал дальше встречаться с Иващенко. Раздражение не проходило, он думал, что даром теряет время, что исход будет тот же, что всегда, и на черта сдалось ему дурацкое телевидение!

Вера не спеша перешла улицу по подземному переходу и направилась к остановке. По кольцу она как раз доберется до Курского, а оттуда рукой подать до Яковлевского переулка, где ее подруга снимает комнату в коммуналке. Когда Александр Павлович предположил, что она не знает центра, ей сделалось смешно, но возражать она не стала. Пусть как хочет, так и думает. Ей-то что! За полгода пешего хождения по Москве она успела не только узнать, но и полюбить ее. Ей нравилось бродить по улицам, разглядывать витрины. Москва казалась ей веселой, праздничной: мигают разноцветными огнями рекламы, толпится, торопится самый разный народ. Но и в Посаде жить неплохо. Где у нее еще будет за одну стряпню отдельная комната? Поживет сколько сможет, а там видно будет. С жильем она, стало быть, пока устроилась. Тут ее Всеволод Андреевич не обманул. Не зря обнадежил. Теперь нужна была работа. Ох, как нужна! Любая. И опять вся надежда на Всеволода Андреевича. Может, он ей и с работой поможет? Без денег какая жизнь, одни слезы!