Vicbourne: когда наестся саранча - страница 3

— Прошу Вас, говорите, не останавливайтесь. – дрожащими руками Хелен выпила целый стакан воды и взяла подушку, крепко сжимая в руках. Вся та агрессия, что копилась в ней, сейчас прорвалась сквозь дамбу самообладания, что сдерживала её месяцами.

— Вчера мы были в его школе. Теперь она названа в его честь. Меня тошнит от этого. Они превратили всё это в фарс, сделав днём памяти и празднования. Во время речи рейхсмаршала моя младшая дочь поднялась со своего места и стала салютовать памяти брата, а затем это стали делать все вокруг. Томас был бы счастлив, он всегда мечтал, чтобы им гордились, но мне не нужно всё это, мне нужен мой мальчик. – Освин убрала все свои бумаги в сторону и присела рядом с Хелен, которая стала кричать сквозь слезы, сжимая крепко подушку.

— Хелен! – она остановила её и накрыла своими ладонями её, заставив взглянуть себе в глаза.

— Это нормально оплакивать своё дитя, Ваша боль и ярость имеют место быть, но, если Вы не будете её выплескивать, Вы сойдёте с ума. Томас не хотел бы этого. Вы ведь нужны дочерям и мужу, не так ли? – свободной рукой Освин вытерла слёзы с лица Хелен и улыбнулась ей искренне.

— Мы пройдём весь этот путь. Я буду с Вами и не оставлю Вас. – Хелен лишь утвердительно закивала и уткнулась в своего доктора, а она крепко обняла её и гладила по голове. Это было так глупо и очевидно, ей нужен был всего лишь тот, кто мог выслушать и понять, поддержать, а не осуждать и предать. Но, увы, сейчас шла война, таких людей было крайне мало, а Хелен так отчаянно нуждалась в спасательном круге, осознавая, что одной ей просто не справиться, больше нет. Хелен всё чаще думала о самоубийстве, эта мысль её пугала, она потерялась в собственном горе, ей просто нужна была помощь. Алкоголь не помогал, как и препараты, что ей раннее выписывали, они делали из неё порой слишком пассивного, а иногда и агрессивного зомби.

— Уверяю Вас, Хелен, что при полном соблюдении моих рекомендаций, Вы справитесь со всем этим, лишь позвольте мне направить Вас. – миссис Смит согласилась со своим доктором, сейчас она была согласна на всё, что угодно, лишь бы ей стало легче, лишь бы эта боль перестала убивать её заживо каждый день, пока она дышит, ведь это похоже было на существование, а не на жизнь.

— Простите меня. – Хелен поспешила вытереть слёзы, а Освин протянула ей затем чашечку горячего горького кофе, который помог миссис Смит собраться с чувствами.

— Это нормально оплакивать своего убитого ребёнка, и неважно, насколько благородными были обстоятельства. – она специально сделала акцент на том, как Томас покинул этот мир, ведь это произошло не по естественным причинам, нет, его убил Рейх.

— Похоже на слабость. – Хелен всегда была сильной женщиной, Джон часто называл её самой сильной женщиной в его жизни, а потому столь нетипичное поведение пугало её саму.

— Мэм, люди отличаются от животных тем, что у них есть чувства, которые они не всегда способны контролировать. Слабостью же будет отрицание, а не признание проблемы. Вы гораздо сильнее, чем себе кажитесь, даже сейчас.

— Джон тоже так говорит, что мы со всем справимся, что мы обязаны, у нас нет другого выхода. – доктор присела в своё кресло напротив миссис Хелен и продолжила делать пометки в своих бумагах.

— Ваш муж смог пережить потерю? – брак – это союз двух людей, а потому, когда один из них не справляется, на помощь всегда должен был прийти другой. Именно особенности их отношений ей и хотелось сейчас выяснить.

— Он не слишком эмоционален. – в какой-то степени это раздражало Хелен, выводило из себя, потому что ей хотелось видеть его боль, но она не могла. Известие о решении Томаса застигло его в Берлине, где он вынуждено находился ещё месяц. В самый тяжёлый момент они оба оказались по разные стороны баррикады.

— Я знаю, что он скорбит. Но у него есть служба, и он должен заботиться обо мне. – классическое распределение ролей в семьях Рейха – женщина, занимающаяся материнством и домом, а также мужчина, который обеспечивает и защищает их, несмотря ни на что.

— Вы с мужем говорите о вашем сыне? – в какой-то момент Хелен осознала, что после смерти Томаса они не говорили о нём, они обсуждали, как им поступить дальше, но так и не вспомнили тот день, когда его забрали у неё, и она ничего не смогла с этим поделать.