Вид с больничной койки - страница 14

Под лопаткою после полудня заныло, немного погодя и в загрудине сжало, закололо. Однако «скорую» не стал беспокоить, обошелся подручными средствами. Когда же боль отпустила, поплелся в поликлинику, к своему терапевту. В очереди оказался последний. Только через час с небольшим переступил наконец порожек.

После неторопливого прослушивания и постукиваний – по груди, по спине – доктор обронил: «Ваше состояние, милейший, соответствует возрастной планке».

Это был комплимент. Я не знал, как благодарить эскулапа за внимание. Как вдруг… по сценарию невидимого режиссера, в московском небе загрохотало, засверкало, и следом хлынул благодатный летний ливень.

Решили шальную грозу переждать. Не торопясь, заварили чаек. Хотя и мало были знакомы, разговорились. По старой привычке я не расстаюсь с диктофоном. Открыто выложил аппарат на стол, да вскоре о нем и забыл. Говорили же не о женщинах и не о футболе. Рассуждали мы с Олегом Федоровичем Федоряевым вкривь и вкось о житейском, впрочем, имеющем прямое отношение к ведомству Гиппократа.

Н.П. Народ все чаще, негромко, вполголоса, корит отечественную медицину. Говорят о равнодушии персонала, о корыстолюбии. Между прочим, еще и о том, что люди в белых халатах с большим старанием, прилежанием лечат успешных, богатеньких… Есть в этом нечто анафемское… Говорю не с чужих слов, отец мой тоже был врач участковый. Знаете, как он бросил курить? В дурной привычке его в сердцах упрекнул наш сосед, страдавший бронхитом.

О.Ф. В вашем перечне добродетелей вы не сказали о душевности. Нынче черствость заполонила человеческие души… Помню, перешагнув порог Одесского мединститута, я остановился пораженный перед бронзовой плитой на стене. На ней огненно сияли слова: «Болезнь лечится не только лекарствами, но и душою самого болящего». Знаете, чьи слова? Не угадаете – Вересаева. Только много лет спустя постиг я смысл сказанного… Лечение идет успешней, если больной безотчетно верит своему Лекарю. Вместе с тем вера его укрепляет волю врача, подымает дух – и он готов до последнего мгновенья сражаться за спасение своего подопечного ДРУГА… Моя вера в успех передается больному, мобилизует его внутренние ресурсы, энергию. Больной очень нуждается в вере своего спасителя – улавливает ее в голосе, в глазах, в мимике врача; в то же время замечает малейшие колебания, сомнения. Обычно он это черпает из встречного взгляда.

Н.П. Говорите, продолжайте…

О.Ф. Но для таких импульсов у нашего брата времени не хватает. На каждого входящего во врачебный кабинет отпущено, согласно инструкции, всего-навсего десять минут. Добрая половина тратится на писанину, на оформление рецептов. Теперь появились компьютеры, но рядовым участковым они недоступны. А ведь нужны, как воздух! В прошлом веке было известно полтора десятка «ходовых» болезней: горячка, сухотка (чахотка), простуда, холера, сибирская язва, антонов огонь – потом обнаружили тиф брюшной, сыпной… Теперь мы знаем, что болезней тысяча!

– При этом врач общей практики, как говорил мой отец, обязан знать досконально (по своей склонности, уму) хотя бы о трех-четырех болезнях. В чем-то хотя бы малость быть узким спецом.

– И непременно беспрерывно совершенствоваться, не останавливаться в развитии. Следить за наукой, за техническим прогрессом в той области медицины, которую ты выбрал по призванию, по внутренней тяге. Хотя информация нынче дорого стоит. За подписку на ходовой журнал надо сотни рэ выложить. Ну а компьютеры… Эти штуковины у нас имеют лишь трое из полста душ. Потому многие мои коллеги… бегут в медицинский бизнес. Их места занимают поденщики или «многостаночники». Высунув язык, они мечутся меж двумя, а то и тремя работами.

– Я наблюдал этот процесс, когда с перерывами лежал в 61-й больнице. За три года там наполовину поменялся персонал. Во 2-й терапии из прежних остались лишь старшая медсестра да буфетчица на раздаче.

– Идет бессмысленный крутеж. Нет стабильности. Портятся нравы. Ожесточаются сердца… А ведь сердце врача сделано из того же материала, как и у пациента.