Видимость правды - страница 2

Он повернулся к невзрачно одетому человеку, который к нему обратился, и Стэндиш вернулся к своему блокноту, на одном листке которого он набросал план комнаты, отметив двери, окна, положение тела. Он понятия не имел, понадобится ли это когда-нибудь; это было частью рутины, которой обучил его старый доктор Лэтроп, который принял его на работу ассистентом, когда Стэндиш нуждался в деньгах. Он опекал молодого человека, готовя себе смену на должности медицинского эксперта перед тем, как уйти на пенсию. Закончив набросок и отметив, что фотограф освободился, Стэндиш пошел к двери, ведущей в холл, и вызвал людей из «Скорой помощи».

Даже когда убрали тело, комната все же казалась переполненной. Воздух был синим от табачного дыма, в комнате наблюдалось постоянное движение, так как детективы сновали то туда, то сюда, поджидая своей очереди на консультацию у Болларда и участкового. Пора было вымыть руки и уходить, и Стэндиш, не зная, где ванная, очутился в нише, которая служила кухней. Там стоял небольшой холодильник, двухконфорочная плита и на стене над раковиной висели кухонные шкафчики. На крючке болталось сырое полотенце, но имелся и рулон бумажных полотенец, и Стэндиш оторвал парочку, чтобы вытереть руки. Скомканную бумагу он бросил в металлическую корзину для мусора под раковиной, промахнулся и нагнулся, чтобы ее поднять.

Его врожденная привычка к аккуратности подсказала ему этот жест, и та же привычка подтолкнула его на дальнейшие действия. Потому что, подняв полотенце, он заметил маленький скомканный обрывок бумаги, очевидно, брошенной туда кем-то менее аккуратным, и инстинктивно захватил и его.

И только держа его в руках и заметив его необычную белизну и сгибы, он задержал на нем уже осознанный взгляд, и тут им овладело — нет, не подозрение, а смутное любопытство, которое основывалось на ощущении чего-то знакомого; таким же образом свернутые пакетики, аналогичного размера и гладкости он уже встречал.

Вот так и получилось, что он не стал кидать бумажку, расправил на пакетике складки и заметил остатки какого-то бесцветного кристаллического вещества, издававшего слабый запах — ничего особенного, просто приятный аромат. Тогда он отделил крупинку и положил ее на язык, вкус был горький.

Стэндиш выпрямился: довольно высокий мужчина, слегка за тридцать, худощавый; взгляд его стал угрюмым и отсутствующим, когда он уставился на стену над раковиной. Он не слышал жужжанья голосов и не ощущал суеты в комнате по соседству; прошло несколько секунд, прежде чем он снова взглянул на бумагу в руке и начал умело ее сворачивать. Когда он засунул комочек в карман, то оглядел кухню и вернулся в комнату, чтобы забрать сумку.

Лейтенант Боллард перехватил его на выходе.

— На этот раз, — сказал он с удовлетворенной усмешкой, — я не вызову неудовольствия Мэри Хэйворд и мне не придется выслушивать ее сетования. Не забудь ей это напомнить.

Мэри Хэйворд была медсестрой, секретаршей и верной Пятницей доктора Стэндиша. Она ревновала доктора к его работе и, вполне вероятно, к его привязанностям. Она с негодованием встречала притязания, которые иногда предъявлял на него Боллард в трудных случаях, и без колебаний высказывала все, что думала по этому поводу.

— Что касается вскрытия, — сказал Боллард, — мы вытащили пулю из спинки стула, так что мы не торопимся.

Стэндиш помедлил, взгляд его все еще оставался задумчивым.

— Надо бы, — медленно сказал он, — сделать вскрытие сегодня же ночью, если доктор Лумис будет ассистировать.

Левая бровь Болларда поползла вверх. На секунду в глазах мелькнуло подозрение, но улыбка стерла его.

— Как хочешь, — заметил он. — Только пусть Мэри не ругает меня за то, что я задержал тебя до утра.

Стэндиш не ответил, но прошел в холл и спустился по узкой лестнице к тротуару. Небо над головой закрывали облака, воздух был достаточно прохладным, и он на минутку остановился глотнуть свежего воздуха. Отыскивая машину, которая доставила его сюда, он заметил, как из подъехавшего полицейского автомобиля выходят двое мужчин и женщина; увидев, что они направились к раскрытым дверям дома, он решил, что это, должно быть, девица Кейт.