Вифлеемская звезда - страница 17

– Я захотел пить, – сказал он, всхлипывая. – Я заблудился.

Граф присел на корточки.

– Ты хотел попить воды? – Уточнил он. – Разве ты спускался в кухню не по лестнице для слуг? Как ты очутился здесь?

Казалось, что рыдания разрывают грудь ребенка.

– Я потерялся, – в конце концов, выдавил он из себя.

– Ники. – Граф протянул руку и откинул со лба мальчика волосы. – Почему ты прятался?

– Я испугался, – ответил мальчик. – Вы поколотите меня? – Его кулачки все еще прижимались к глазам.

– Я же сказал вчера, что тебя не будут здесь бить, ведь так? – спросил граф.

Эстель опустилась на колени и поставила подсвечник на пол.

– Ты находишься в незнакомом доме, и ты напуган, – успокоила она мальчика. – Бедный маленький Ники! Но ты в безопасности, и ты это прекрасно знаешь. Мы не сердимся на тебя.

Она обняла тонкие, сгорбленные плечики и привлекла ребенка к себе. Она успокаивающе гладила его по спине, и рыдания постепенно утихли. Женщина посмотрела на мужа. Он все еще стоял рядом с ней. Перестав всхлипывать, ребенок шумно зевнул. Граф и графиня поняли, что улыбаются, прочитав искорки веселья в глазах друг друга.

– Пошли, – сказала Эстель, – мы уложим тебя в постель, и конечно напоим.

– Я отведу его, Эстель, – сказал граф.

Он выпрямился, беря маленького ребенка на руки. Ники снова зевнул.

Она подняла подсвечник и пошла впереди, спустившись по каменной лестнице, ведущей в кухню, чтобы взять кружку воды, а потом поднялась обратно по ступенькам, ведущим в другое крыло дома, в комнаты для слуг, а точнее, в одну маленькую комнатушку, которая всего лишь день назад еще стояла пустой.

Эстель помогла зевающему Ники избавится от рубашки и надеть ночную сорочку, в то время как ее муж снял с ребенка бриджи.

Она погладила его по голове, откидывая назад волосы, когда он лежал в кроватке, глядя на нее сонным взглядом.

– Засыпай, Ники, – мягко сказала она. – Ты здесь в безопасности, и не должен бояться его светлости и меня, или кого-либо еще. Спокойной ночи. – Она наклонилась и поцеловала его в щечку.

– Поставь кружку возле кровати, – сказал граф, разглядывая умывальник и полный кувшин воды. – И больше никаких прогулок по дому, Ники. Спи. И больше никаких страхов касательно избиения. – Он коснулся пальцами щеки ребенка, и его губы дрогнули, когда в ответ раздался громкий зевок.

Ники резко перестал зевать, когда за его новым хозяином и хозяйкой закрылась дверь. Он закинул руки за голову и хмуро посмотрел в потолок. Мэгс убьет его, если он не принесет хоть что-нибудь в течение следующих дней. И, следовательно, не будет денег для матери.

Но ему было, в конце концов, только десять лет. Час был поздний: больше двух ночи. И сон сморил его.

Она пахла, как сад, подумал он, уплывая, прочь в сновиденья. Или ему представлялось, что так пахнет сад. Хозяин, на самом деле, тоже мягок, хотя и смотрит строго. Но она, ко всему прочему, еще и пахнет, как сад.

***

Граф Лайл взял подсвечник у жены и поднял его высоко, чтобы осветить путь назад в главную часть дома, к их собственным комнатам.

Эстель повернулась к нему лицом, когда они вошли в ее гардеробную. Он посмотрел в ее ласковые светящиеся глаза. Из них ушло холодное презрение.

– О, Алан, – сказала она, – как мое сердце тянется к этому ребенку. Бедная маленькая сиротка, нет никого, кто бы любил его, обнимал и укладывал ночью в кровать.

– Вы все это проделали весьма успешно несколько минут назад, – ответил он.

В ее глазах стояли слезы.

– Он такой худенький, – причитала она. – И так напуган. Спасибо тебе, Алан, что с таким пониманием, по-доброму, отнесся к нему. Он не ожидал этого.

– Я не думаю, что он много знает о мягкости или любви, – ответил он.

– Он не должен работать, – упорствовала она. – Он должен играть. Он должен быть беззаботным.

Мужчина улыбнулся.

– Дети не могут играть все время, – сказал он. – Даже дети нашего сословия берут уроки. Миссис Эйнсфорд не утомит его. Если вы боитесь этого, то поговорите с нею завтра.

– Да, – согласилась она. – Поговорю. Как вы думаете, сколько ему лет, Алан? Он не знал, что ответить, когда я спросила его.