Вилла у моря - страница 46
А заодно зашла бы к адвокату, добавила она про себя. Линн чувствовала, что долго не выдержит постоянного напряжения. Она и так была уже на пределе. Но больше всего ее беспокоило то, что она по-прежнему любит Хуана. И он по-прежнему привлекает ее как мужчина. Она хотел физической близости с ним. И ненавидела себя за это.
Когда Линн открылась истинная причина, по которой Хуан на ней женился, первым ее побуждением было немедленно уехать домой. Но она понимала, что именно на это и надеется соперница. Да, предательство Хуана причинило Линн сильную боль. Но сильнее обиды и боли была ее твердая решимость не допустить, чтобы Хуан поступил с ее наследством так, как намеревался.
Отказ спать с мужем был обусловлен двумя причинами: отвращением к себе и желанием расстроить коварные планы муженька. И вот теперь, после четырех дней супружеской жизни, Линн, так и не став по-настоящему женой своего мужа, пребывала на грани нервного срыва.
Она сама толком не знала, чего именно ждала. Того ли, что Хуан станет ее умолять и пытаться склонить к близости нежными ласками и страстными поцелуями? Или того, что равнодушно воспримет ее отказ лечь с ним в постель? Но вот к чему Линн была полностью не готова, так это к холодной ярости, которая иногда сквозила во взгляде мужа.
Это у нее были причины для негодования, но уж никак не у него. Он уже наверняка догадался, что именно сказала Линн Хосефина. Но ни разу не заговорил с ней об обмане. А чего я, собственно, жду? — мысленно усмехалась Линн. Что Хуан станет с жаром отрицать все то, что поведала черноволосая красотка?
Однако его поведение говорило само за себя. Он действительно искушенный любовник, который умеет весьма убедительно притвориться, будто сгорает от страсти. Линн и вправду поверила, что он желает ее, пусть даже чисто физически. Быть может, целуя и лаская, он представлял на ее месте совсем другую женщину…
При одной только мысли об этом Линн покрывалась испариной, и ей становилось по-настоящему плохо. Она понимала, что долго не выдержит. Если в самое ближайшее время ничего не решится, она может сломаться и унизить себя еще больше.
Они поехали в Мадрид в четверг, рано утром. Почти всю дорогу не разговаривали, и это гнетущее молчание привело Линн в совершеннейшее уныние.
Хуан высадил ее у дома графини и сказал, что сам заходить не будет.
— Стоит маме взглянуть на наши лица, как она сразу же заподозрит худое. А ей сейчас и без того непросто.
Судя по угрюмому выражению лица Хуана можно было с уверенностью сказать, кого он винит в том, что у них не все ладно. И как только у мерзавца хватает нахальства разыгрывать их себя обиженного в лучших чувствах влюбленного муженька, когда он наверняка догадывается, что жена знает правду?! — подумала Линн.
Когда она отстегнула ремень безопасности, и Хуан перегнулся через нее, чтобы открыть дверцу, Линн вся подобралась и вжалась в сиденье. Заметив это, Хуан усмехнулся, но взгляд его зажегся гневом.
— Все нормально, не бойся. Я не собираюсь тебя насиловать перед домом моей матери, — сквозь зубы процедил он. — Или ты именно этого хочешь, дорогая? Чтобы я силой заставил тебя…
Она пулей вылетела из машины, не дослушав то, что он собирался ей сказать. Линн действительно стало страшно: сейчас Хуан производил впечатление человека, который с трудом сдерживает клокочущую внутри ярость. Впрочем, она тоже была рассержена до крайности. И едва ли не жалела, что он так и не прикоснулся к ней. В этом случае у нее был бы повод ударить его и тем самым дать выход своему напряжению.
Свекровь ждала Линн. Накануне вечером Хуан позвонил матери и предупредил об их приезде. Графиня радушно обняла невестку, но тут же потрясение отпрянула, заметив бледное и осунувшееся лицо Линн.
— Милая, что случилось? Вы с Хуаном поссорились?
От нее ничего не скроешь, устало подумала Линн. Ей вдруг стало невыносимо держать свою боль в себе. Она готова была расплакаться.
— Хуже… Я узнала, почему Хуан на мне женился. — И без сил рухнула в кресло.
Постепенно, слово за слово, графине удалось разговорить Линн. Когда та закончила грустное повествование, лицо у свекрови было таким же бледным, как и у гостьи.