Вильямс - страница 25

. Это объяснялось прежде всего тем, что Вольни подходил к к почве и ее плодородию односторонне, он не считал почву самостоятельным телом природы, почти целиком игнорировал роль биологических факторов в развитии почвы и создании ее плодородия.

Наблюдения Вольни показали, что строение, или структура, почвы оказывает огромное влияние на создание наилучших условий жизни растений, но Вольни не смог разобраться в причинах этого влияния. Он смотрел на почву, как на инертный «порошок», и изучал ее почти исключительно в лаборатории, не зная почвы в природных условиях, в ее взаимодействии со всеми другими факторами природной среды. В ограниченной области лабораторного изучения физических свойств почв Вольни и его ученики добились известных успехов, и Вильямс быстро освоил методы и приемы их исследований.

Но именно здесь он окончательно убедился в огромных успехах русской школы почвоведения, открытия которой намного опередили уровень западноевропейской науки.

За время короткого пребывания в Москве летом 1890 года Вильямс постарался узнать о последних работах русских почвоведов и захватить с собой в Мюнхен появившиеся в печати новые труды по почвоведению. И прежде всего он взял с собой только что вышедший в свет объемистый том трудов VIII съезда русских естествоиспытателей и врачей, происходившего в конце 1889 — начале 1890 года в Петербурге.

Этот внушительный смотр достижений передовой русской науки (в работах съезда приняло участие более двух тысяч человек) был проведен под руководством создателя почвоведения Докучаева.

Молодая наука о почве нашла на съезде широкое и заслуженное признание. Сам Докучаев выступил на съезде с докладом «О главнейших результатах почвенных исследований России за последнее время», где подвел итоги работ возглавляемой им русской школы почвоведов.

Известный экономист и агроном В. И. Ковалевский в своем докладе «Запросы современного сельского хозяйства к естествознанию», подчеркивая значение почвоведения для сельского хозяйства, отмечал: «Говоря об этой основе всего сельского хозяйства, я должен прежде всего назвать имя профессора Василия Васильевича Докучаева, с которым связаны главнейшие за десять лет успехи в области географического, естественноисторического и отчасти экономического изучения русских почв. Новизна методов, обилие добытых фактов, оригинальность и важность выводов характеризуют его работы. Ему же принадлежит громадная заслуга — создание целой школы почвоведов».

Находясь в Германии, Вильямс ни на один день не отрывался от интересов русской науки. Но он не ограничивался тем, что сам глубоко изучал все новейшие достижения русских ученых. Испытывая законное чувство гордости за своих соотечественников, он широко знакомил с успехами русской школы почвоведов своих немецких коллег. Он не только и не столько учился в мюнхенской лаборатории Вольни, сколько делился богатейшими результатами научной деятельности Докучаева, Костычева и других русских ученых с профессором Вольни и его сотрудниками. От Вильямса они узнали о той широте подхода к изучению почв, которая отличала корифеев русского почвоведения. Вильямс не ограничился устными беседами с учеными Мюнхена, — он решил ознакомить более широкие круги немецких ученых с работами русских почвоведов, и для этого он написал и опубликовал на немецком языке, в журнале, издававшемся Вольни, ряд подробных рефератов о трудах Костычева и прежде всего его доклад на VIII съезде русских естествоиспытателей и врачей. Этот доклад, озаглавленный «Связь между почвами и некоторыми растительными формациями», намечал совершенно новый, неизвестный за границей подход к изучению взаимосвязей между почвами и растениями и вскрывал характер тех многосторонних воздействий, которые оказывают на почвы разные группировки растений.

В других своих работах Костычев пришел к выводу, что хорошая структура почвы является главнейшим условием высокого ее плодородия. «Комковатое строение пахотного слоя и в особенности верхнего слоя пашни, — писал Костычев, — наиболее благоприятно для сохранения в почве влажности и для усиления плодородия почвы вообще»: Выдающийся русский исследователь сразу пошел Дальше Вольни и других зарубежных ученых, полагая, что структура почвы влияет не только на ее влажность и воздушный режим, но и на пищевой режим, а значит, и плодородие почвы в целом.