Вина Бордо - страница 13

На слегка холмистых равнинах с песчано-гравийными почвами в Лабарде к производителям крю 1855 года относятся два замка: находящееся под тем же управлением, что и Шато дю Тертр, Шато Жискур (Giscours), третье крю, сейчас переживающее ренессанс, и Шато Дозак (Dauzac), пятое крю, которым занимается один из самых вездесущих виноделов Бордо Андре Люртон, что, как правило, отличная гарантия качества. Стоит обратить внимание и на Шато Сиран (Siran), одно из двух крю буржуа эксепсьонель AOC Марго. Вино этого замка отличается особой тонкостью букета, в нем, как утверждают, со временем проявляются нотки экзотических пряностей и увядших роз.

Племянник Андре Люртона Анри владеет знаменитым детищем барона де Брана, очень много сделавшего для бордоского виноделия в XIX веке, — Шато Бран-Кантенак (Brane-Cantenac, второе крю) в Кантенаке. Его брату Лени принадлежит Шато Десмирай, чей упадок начался, когда французские власти в начале Первой мировой войны конфисковали это поместье у его владельца, племянника знаменитого берлинского композитора Мендельсона. Поместье было возрождено в 1981 году, и его винам еще только предстоит занять достойное место среди крю Кантенака.

Виноградники на гравийных почвах Кантенака просто изобилуют крю 1855 года: одно второе, пять третьих и два четвертых! Достойные вина делают в Шато Приере-Лишин (Prieuré-Lichine, четвертое крю), которое в 50-е годы прошлого века восстановил выходец из России Алексис Лишин, виднейший западный эксперт той поры по винам и крепким напиткам. В последнее время вряд ли можно ошибиться, покупая бутылку Шато Кирван (Kirwan, третье крю), Шато д’Иссан (d’Issan, третье крю), Шато Кантенак-Браун (Cantenac-Brown, третье крю, ныне выпускаемое гигантской страховой компанией AXA) или Шато д’Англюде (d’Angludet, крю буржуа сюперьер).

Но самое блестящее вино Кантенака, которое последние несколько лет практически дышит в затылок знаменитому первому крю Шато Марго, — это Шато Пальмер (Palmer, третье крю). Его история захватывающа: от французской вдовы де Гаск поместье попадает к английскому генерал-майору Пальмеру, сподвижнику Веллингтона. От генерала — за долги — в ведомство банка. Затем его выкупают соперники Ротшильдов по деловым подвигам — португальские евреи братья Перейра, которым французское правительство поручило строительство первой во Франции железной дороги. Они стали самыми крупными транспортными магнатами (изящный замок со сказочными башенками был построен именно для них). От этой семьи в тяжелые годы накануне Второй мировой войны замок переходит к пяти бордоским негоциантам, сформировавшим закрытое акционерное общество «Шато Пальмер» (все эти имена в Бордо на слуху и сейчас: Жинесте, Сишель, Мэлер, братья Миай) и выкупившим большую часть участков, которые когда-то принадлежали Шато Пальмер. Так удалось продержаться во время войны (правда, ценой потери многих старых бутылок) и начать масштабную реконструкцию после нее.

В самом замке появился замечательный управляющий Жан Бутейе (Bouteiller), которого в 1962 году сменил его сын Бертран. Во владении этой старой винодельческой семьи уже тогда находились Шато Ланессан (Lanessan, AOC О-Медок), ныне помимо достойных вин гордо представляющее в своем замке Музей лошади, и Шато Пишон-Лонгвиль (Pichon-Longueville, второе крю AOC Пойяк), позже проданное страховой компании AXA.

В настоящее время Бертран Бутейе не только управляет Шато Пальмер, но и владеет частью его акций. Раз в год акционерное общество устраивает собрание, на котором вырабатывается стратегия, ставятся новые задачи и пр. Впрочем, основная задача никогда не меняется — надо оставаться на высшем уровне. Но послушаем лучше, что рассказывает сам Бертран Бутейе об особенностях работы в Шато Пальмер: «Главное — ограничивать объем урожая, это создает в винограде высокую концентрацию сахара и веществ, по большей части содержащихся в виноградной кожице: танинов, антоцианов, фенолов, от которых зависят вкус, цвет и аромат вина. Чтобы добиться этого, мы подвергаем наши лозы самой суровой обрезке, но подвязываем их не слишком плотно, чтобы они могли хорошо проветриваться. На каждом растении мы оставляем столько листьев, сколько необходимо, чтобы лоза могла питаться в результате фотосинтеза, остальные, которые только паразитируют на ее соках, безжалостно обрываем. При этом на растении должно оставаться достаточно листьев, чтобы солнце не спалило нежные виноградины, когда оно светит жарче всего.