Винтерспельт - страница 37

— Почему этот Аримонд попросту не подарил тебе свою каменоломню? — спросила Кэте Ленк, когда Хайншток рассказал ей эту историю.

— Он об этом говорил, — сказал Хайншток. — Он сказал, что такой подарок был бы нарушением добрых купеческих обычаев. «Кроме того, — сказал он, — если бы я подарил вам эту кучу камней, вы бы не чувствовали себя обязанным превратить ее во что-то стоящее». Впрочем, в качестве подарка я бы и сам ее не принял, — добавил Хайншток.

Но он готов был признать, что из диспутов о капитализме и коммунизме Аримонд вышел победителем, причем с помощью средства, которое философски образованная (интеллектуальная) Кэте назвала «индуктивным умозаключением» («установление общих правил и законов через частные факты, познание на основе опыта»): ему удалось сделать Хайнштока если не капиталистом, то, во всяком случае, собственником определенного вида полезных ископаемых.

Возможно ли, что Аримонд помог Хайнштоку стать владельцем винтерспельтской каменоломни не потому, что хотел довести ad absurdum[16] его марксистские убеждения, а совсем по другой причине: он заметил, что об этом известняковом карьере человек из Чехии говорит другим тоном, иначе, чем об остальных участках, за которыми должен был следить? Или он как-нибудь тайком, внезапно нагрянув, наблюдал за Хайнштоком, когда тот, закурив трубку и прислонившись к каменной глыбе на заброшенной площадке под утесом, рассматривал светлую стену, где ничего нельзя было разглядеть, тем более человеку, который жил под нею уже не один день? Этого мы не знаем и не можем судить о характере и причинах проявленной Маттиасом Аримондом чуткости. С прошлой зимы он больше не показывался в округе Прюм, по-видимому, у него было хлопот по горло — надо было подготовить имперское объединение нерудной горнодобывающей промышленности, собственные предприятия и самого себя к тому, что он предсказывал еще в июне 1941 года, а такая штука, как близость фронта, была ему — это можно предположить — весьма и весьма не по вкусу.

«Средний девон. Кувенский ярус. Лаухские пласты. Песчаные породы имеются только с северо-восточного края мульды, от Мюльбаха до Дуппаха. Речь идет о светлых, зеленовато-серых и голубоватых, частично рыхлых, тонкослойных, распадающихся сланцах. Только у кровли Лаухских пластов, на северной кромке, появляются известняки. Фауна весьма богатая; наряду с брахиоподами обильно представлены, особенно в песчаных пластах, моллюски, которые кажутся прикрепленными к этим песчаным фациям. Известняки имеются в западной части северного крыла (Винтерспельт?!) и в южном крыле. Светло - и темно-голубые, содержащие песок, частично шпат, богатые окаменелостями известняки перерабатываются в больших каменоломнях (как Роммерсхайм, под Эльвератом и Оберлаухом) в строительные материалы. Содержание железа очень высокое и заметно по интенсивной голубой окраске, которой соответствует столь же интенсивный бурый цвет при выветривании. Шероховатая поверхность пород связана с выветриванием. Пласты, толщиной до 30 см, обнаруживают преимущественно скорлуповатое выветривание, и при пробивании хорошо заметны обесцвеченные — от периферии к центру — кружки. Имеются вкрапления темных сланцевых мергелей» (Хаппель, Ройлинг. Геология Прюмской мульды. Труды Зенкенбергского естественнонаучного общества. Франкфурт-на-Майне, 1937).

Во всем этом прежде всего интересно было следующее: Людвиг Хаппель и Ганс Теодор Ройлинг, как указывалось на титульном листе, доктора геолого-палеонтологического факультета Франкфуртского университета, в те годы, когда он, Венцель Хайншток, был заключенным концлагеря Ораниенбург, безмятежно исследовали геологию Прюмской мульды. То есть существовала наука, которая развивалась, не перекрещиваясь с политикой, более того: совершенно независимо от нее, и, что самое невероятное: против этого нечего было возразить. Вполне возможно, что Людвиг Хаппель и Ганс Теодор Ройлинг были еще и членами национал-социалистской партии или, наоборот, подпольщиками, борцами против господства этой партии, но в этом качестве они представали, так сказать, сугубо приватно; впрочем, можно предположить, что они держались в стороне от всякой политики и их роль определяется только тем, что они выделили четыре яруса девона Прюмской мульды и точно указали их