Вирус либерализма: перманентная война и американизация мира - страница 31

До сих пор все без исключения европейские правительства поддерживали тезисы либерализма. Переход на позиции либерализма означал не что иное, как исчезновение европейского проекта в результате его ослабления в двух сферах: экономической (преимущества Европейского экономического сообщества растворяются в экономической глобализации) и политической (политической и военной автономии Европы приходит конец). В настоящее время европейского проекта более не существует. Его заменил Северо-Атлантический проект (или, возможно, проект Триады) под американским командованием. Когда в свое время специальный уполномоченный ЕС Леон Бриттен высказал этот новейший проект, он вызвал широкие протесты (по крайней мере во Франции), сегодня же он оказался единственным реализуемым ппоектом.

За исчезновением европейского проекта и возвращением к атлантизму ясно просматривается гегемония Соединенных Штатов.

Упадок европейского проекта должен вызывать беспокойство, по крайней мере у некоторых секторов общественного мнения и некоторых сегментов политических классов отдельных европейских стран, в частности Франции. Основные идеи, связанные с формированием европейского проекта, возникли из стремления к богатству, власти и независимости, и тем, кто по-прежнему в этом заинтересован, будет трудно «проглотить пилюлю», то есть согласиться с тем, что военная «протекция» США сегодня еще более необходима, чем вчера! Войны с меткой «сделано в США», конечно же, пробудили общественное мнение — выступления против последней из них, в Ираке, идут по всей Европе — и даже некоторые правительства, в первую очередь Франции, но также 1ерма-нии, России и, кроме того, Китая. Но эти государства остаются верными своей приверженности требованиям либерализма. Это основное противоречие придется так или иначе преодолевать — либо подчиняясь требованиям Вашингтона (которые другой набор лидеров, чем те, кто окружают Буша-младше-го, может «облегчить», приняв менее самонадеянную позицию), либо по-настоящему порвав с ним и положив таким образом конец атлантизму.

Возможно ли это в общеевропейских масштабах? Или же приведет к переосмыслению проекта в терминах, которые позволят составляющим континент национальным государствам сохранить их политическую автономию («Европа Наций», если вернуться к терминологии генерала Де 1Ълля)?

Многовекторная дипломатия, в которую будут вовлечены Париж, Берлин, Москва (а позднее — Пекин), могла бы содействовать такой возможности, расширив границы экономической автономии всей Европы в целом. Пока эти альтернативы не будут обозначены более явно, европейские народы останутся заложниками зыбучих песков европейского проекта.

Основной политический вывод, который я делаю из вышеприведенного краткого анализа, состоит в том, что пока политические альянсы будут складываться вокруг господствующего транснационального капитала, у Европы не будет возможности дифференцированного выбора. Европа сможет отдалиться от Вашингтона, если общественная и политическая борьба сможет изменить эти альянсы, навязав новый основополагающий компромисс труда и капитала. Это, в свою очередь, позволило бы обновить европейский проект. В этих условиях Европа в международной плоскости могла бы — и должна была бы — отмежеваться от особых требований коллективного империализма в своих отношениях с Востоком и Югом. Такой ход положил бы начало участию Европы в длительном марше «по ту сторону капитализма». Другими словами — Европа либо станет левой (термин «левый» следует воспринимать здесь всерьез), либо не станет ее самой.

Согласование преданности либерализму с утверждением политической автономии для Европы или для тех государств, из которых состоит Европа, продолжает оставаться целью для тех фракций европейских политических классов, которые желают сохранить обособленное положение крупного капитала. Удастся ли им такое согласование? Я очень в этом сомневаюсь.

Но смогут ли народные массы где-либо в Европе преодолеть поразивший их серьезный кризис, характер которого мы попытались описать выше? Я считаю, что это весьма вероятно, именно по тем причинам, которые также уже упоминались и которые могли бы привести — по крайней мере в политической культуре европейских стран, отличающейся от политической культуры США, — к возрождению левого движения. Само собой разумеется, что необходимым условием этого является освобождение от вируса либерализма.