Visum et Repertum - страница 13

1465. Есть женщины, которых называют Стирейш, также Марш и Вольф[75]. Они были созданы в сумерках[76] и способны потому совершать нечто и изменять свой облик. Одна женщина была Стрия[77], и была она очень больна. Ночью с нею оставались две женщины, одна спала, а другая бодрствовала. И больная та встала перед нею и распустила волосы, и хотела взлететь, и высосать хотела кровь спящей.

И та, что бодрствовала, закричала и разбудила подругу, и они схватили больную Стрию, после чего та заснула. Если бы смогла она причинить вред и умертвить другую женщину, то Стрия бы жила. Но поскольку не сумела она нанести вред другой, умерла Стрия, так как надобно той, что происходит от крови[78], глотать кровь из плоти. Так же <поступает> Вервольф. И поскольку Маре и Стрия должны распустить волосы, прежде чем взлететь, следует заставить ее поклясться, что <не> придет с распущенными волосами[79] и не сможет выйти без позволения. И если кто ударит вредительницу или увидит ее, не сможет она жить, если только не поест хлеба и соли того, кто ее ударил. Если же причинила она вред, то тот, кому был вред нанесен, должен поесть ее хлеба и соли, и тогда душа вернется в первоначальное состояние.

1466. Была одна женщина, которую подозревали в том, что она Стрия. И она причиняла вред, и одному еврею явилась в образе кошки, и еврей тот ударил ее. На следующий день она попросила еврея, чтобы тот дал ей хлеба и соли. И хотел он ей дать, но один старик сказал ему: «Не будь чересчур праведен» (Еккл. 7:16)[80]. Когда имеется долг перед другими, не должен человек выказывать свою праведность — ибо, если будет она жить, станет вредить людям. Тем Святой, да будет Он благословен, создал для тебя пример, как Амалика для Саула, которого наказал за то, что оставил его жить[81].

1467. Одна женщина была Стрия, но позволяла тому, кому причинила вред, брать от ее хлеба и соли, и в таковом случае следует проявить к ней милосердие.

Знай также, что была однажды ведьма, Стрия, которую поймал один человек. И сказал ей: «Не пытайся <освободиться> из моей хватки, ибо ты причинила в мире множество смертей. Что сделать мне с тобой, чтобы после смерти ты не пожирала <человеческую плоть>?» И сказала ему, если найдешь в могиле <Стрию> с раскрытым ртом, нет лекарства, ибо дух ее будет причинять вред живым. И нет иного средства, кроме как вогнать кол ей в рот и в землю. Тогда не станет она более чинить вред. И по этой причине, надобно наполнить ее рот камнями.

MS Oxford 1567, 41b.

Первое известие о пастухе из Блова в Богемии содержится в сочинении Summula chronicae tarn Romanae quam Bohemica («Кратко изложенная римская и богемская хроника»), написанном в 1360–1365 гг. Яном Неплахом (1322–1368/1371), советником императора Карла IV и аббатом бенедиктинского монастыря в Опатовице над Лабой, сожженного гуситами в 1421 г. Появление этого ревенанта Нейлах отнес к 1336 г.

В году MCCCXXXVI Филипп, сын короля Майоркского, с XII дворянами королевства вошел в орден братьев Меньших[82] в канун Рождества Христова и в Богемии, на расстоянии около мили от Кадана[83], в деревне, называемой Блов[84], умер пастух по имени Мыслата[85]. И каждую ночь бродил он вокруг всех хуторов и устрашал и убивал людей и разговаривал с ними. И когда пронзили его колом, сказал: дали мне посох, дабы защищаться от собак, только очень мне больно; и когда его выкопали для сожжения, он раздулся, подобно быку, и страшно рычал. Когда поместили его в огонь, некто схватил кол и проткнул его, и тотчас брызнула кровь, словно бы из сосуда. Более того, когда его выкопали и положили на повозку, он поджал ноги, точно живой, и когда поглотил его огонь, прекратилось все зло, тогда как до сожжения всякий, кого звал он по имени ночью, умирал в течение восьми дней. Также в том году умер папа Иоанн XXI и Бенедикт XII избран был на папство[86].

История пастуха из Блова может послужить прекрасным примером распространения и трансформации рассказов о протовампирах и ревенантах. Из хроники Неплаха ее заимствовал для своей «Чешской хроники» (Annales Bohemorum) католический священник Венцеслав (Вацлав) Гаек из Либочан (?-1553). Его хроника, вышедшая в 1541 г. и переведенная на немецкий в 1596 г., отличалась как глубокой проработкой источников, так и множеством вымышленных подробностей, однако долгое время считалась одним из наиболее важных очерков истории Богемии. Гаек датировал случай пастуха из Блова 1337 г. Затем пастух-ревенант появился в монументальном историческом труде