Витязь. Тенета тьмы - страница 5
Дракон негромко шипел, как паровой утюг.
– Вы что это тут делаете? А? – вступил Шурман и тут же ахнул: – Ох ты ж, елки-палки!
Вблизи от дракона исходило странное сияние, будто воздух подле багряного чешуйчатого тела был нестерпимо горяч, и контуры размывались. Голову он повернул очень правдоподобно.
«Точно, голограмма… лазерное шоу. Высший класс!»
Пахло жженым камнем и одновременно водой. Стоячей, как в старом пруду.
– Косплеим мы тут, – угрюмо ответил Котов, надкусывая шоколадку сразу до половины.
Красный осклабился:
– Царевну.
– Лягушку.
Дракон издал странный звук – то ли закряхтел, то ли засмеялся. Рыжий глядел строго, но его пошатывало.
Шурман вдохнул и сказал все, что думает. И про царевну, и про лягушку, и про тронутых ролевиков. Которые, хоть и приносят доход… но вот такие фокусы с голограммами – круто, чего уж, но как-то чересчур, а для выгоды бару – лучше бы перед главным входом, а не у помойки.
Красный недобро напрягся. Котов просительно оглядывался на всех по очереди – он очень не любил конфликты. Рыжий наглаживал дракона и молчал, а то и вовсе не слушал.
Зато немногочисленные посетители, а также Ленка, Сафат, Руфат и повариха Анатольевна с восторгом глядели из окон бара на бесплатное зрелище. Кто-то даже достал телефон – снимать и постить.
Шурман пошел обратно – и в дверях его едва не сбили с ног.
Красивая девушка с бешеными глазами, Оля, или, как ее звали в ролевом мире, – лучница Алора. Красивая, темноволосая, она ходила в бар за добычей и стреляла исключительно держателей платиновых карт. Чертыхаясь, бармен отскочил – и дернулся, увидев в тонкой руке пистолет.
– П-полиция, – выдохнул негромко.
Шурман нащупал в кармане телефон. 112, добавочный 02… Глядел через стекло – Оля и бедовые ребята с драконом переругивались, активно жестикулируя.
– Отойдите от окон! Быстро! Голограмма эта… Радиоактивная наверняка! – Бармен рявкнул вроде бы на персонал, но и посетители шарахнулись. А одна тоненькая фигурка рванулась вперед. Еще сумасшедшая? Дочка Ирмы Викторовны, постоянной посетительницы, беловолосая девчулька с голым животиком, как ее – Алина, кажется…
Утративший душевное равновесие Шурман дозвонился в полицию и теперь выслушивал электронного оператора, всеми силами стараясь не выдать паники.
– Алина! – крикнул он, не бросая телефона. – Туда нельзя!
– Что значит нельзя? – Девчонка аж подпрыгнула. – Они же там! Мне надо к ним!
– Посиди, сказал! – Бармен повысил голос, заслоняя собой проход к двери.
Девчонка взъерошилась:
– Закрой рот! Дай пройти! Мастер Войны! Котов! Тайтингиль! И Оля там, гадина!
Все чокнутые. Невозможные. Полный комплект.
Полиция тем временем отозвалась, и Шурман начал лихорадочно, вполголоса диктовать адрес и причину вызова и упустил Алину.
Шальная девчонка твердой рукой сгребла со стола килограммовую декоративную пепельницу из причудливого стекла с пузыриками внутри и побежала вперед.
– Стой! – закричал Шурман. – Да нельзя туда!
Он рванул следом, выронив телефон, – и не успел.
Все случилось в две секунды. В три. Рыжий Тайтингиль пошатнулся, словно совсем потеряв силы, Оля выстрелила, Алинка прыгнула на нее, широко размахиваясь пепельницей. Котов ойкнул, пятясь, – и гертаец прыгнул тоже, выталкивая его из-под пули.
И упал на гребнистый драконий бок, обливаясь кровью.
Полыхнуло белое пламя, искристое, как мелькание дискотечного шара, – и все пропали.
Почти все – Оля лежала на земле лицом вниз, пистолет валялся рядом, из разбитой головы текло красное. Алинка сидела на корточках и навзрыд плакала, закрыв лицо ладошками.
В следующий миг все зашумело, завертелось: загомонили посетители бара, снова прилипая к окнам. На улице взвизгнула сирена, по стенам домов заметались отблески милицейских маячков. В распахнутых дверях появилась Ирма Викторовна, подтянутая, в деловом костюме. Она напряженно смотрела туда, где гасло серебристое марево; пальцы судорожно сжимали небольшой продолговатый предмет вроде ручки. За плечи Ирму придерживал белесый мужик, затянутый в узкую куртку мотоциклиста.
Шурман бросился встречать полицию, а незатейливая Ленка, из которой Москва еще не выбила остатки человечности, уже возилась с павшей на поле непонятных событий Олей-Алорой, охая и хлопоча.