Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 43

. В состав посольства были назначены четыре человека, каждый из которых имел сан епископа (в их числе был и епископ Любека — тот самый, об отзыве которого папа просил императора Сигизмунда)[377]. С 25 февраля они приступили к исполнению своей миссии[378].

9 апреля установленный 42-дневный срок истек, но денег от Авиньона по-прежнему не было. Папалисты тотчас почувствовали себя увереннее, требуя аннулировать итоги прежнего голосования и назначить новое. Пока шли дебаты, 14 апреля пришло известие, что деньги наконец получены. Однако новость уже не спасла положение. Одни считали, что этот факт теперь не имеет значения и договор с Авиньоном утратил силу, другие доказывали, что надо оставить все, как есть, и таких было явное большинство. Обе партии готовились к тому, чтобы декретировать свои решения. Все предвещало новый раскол. Стремясь предотвратить надвигающуюся смуту, в дело попытались вмешаться городской совет и епископ Базеля. Перед воротами кафедрального собора, в котором проходили заседания, собирались толпы жителей, просивших депутатов не осквернять их город схизмой и под прикрытием унии с православными греками не сеять раздор среди самих католиков. Но ничего не помогло. На генеральной сессии 7 мая 1437 г. компромисса так и не получилось. Представители обеих партий, заглушая один другого, одновременно зачитали два разных декрета[379]. Первый из них, принадлежавший большинству, узаконивал итоги голосования в пользу Авиньона и провозглашал этот город местом проведения вселенского униатского собора. Декрет меньшинства провозглашал таким местом Италию (в нем были указаны два вероятных города — Флоренция и Удина)[380]. Раскол, который назревал в течение нескольких месяцев, отныне становился фактом.

Президент собора Чезарини, симпатизировавший меньшинству, отказался скреплять печатью оба декрета, и между партиями разгорелась борьба за право обладать ею. После ожесточенных споров решено было создать арбитражную комиссию из трех человек, которая в итоге вынесла решение в пользу большинства. Соответствующий декрет был немедленно скреплен печатью и срочно отправлен в Авиньон, где его с нетерпением ждали. Казалось, это была победа конциляристов. Однако борьба уже не знала никаких правовых рамок. Печать собора, хранившаяся в доме Чезарини, ночью была похищена. В результате и второй декрет принял законный вид. Отныне существовало два взаимоисключающих декрета, и теперь многое зависело от того, который из них будет первым доставлен в Константинополь.

Заканчивая обзор событий, необходимо еще раз указать на ту дестабилизирующую» роль, которую сыграл византийский вопрос на Западе, став инструментом борьбы соперничавших латинских партий в Базеле. Решающее значение при этом имели не какие-то религиозные мотивы, поскольку основной спектр противоречий, как это хорошо видно, сфокусировался на проблеме размещения униатского собора. От способа ее разрешения зависело, под чьим влиянием он окажется — папы или его идеологических противников от конциляризма. Но, как выясняется, указанное расхождение дополнилось противоречиями по международной линии. Этому способствовала уже сама структурная организация собора, разделенного на национальные фракции. Сплоченная позиция французской нации в вопросе о размещении униатского собора в Авиньоне была очень сильно обусловлена национальными амбициями, находящими явную симпатию у французского короля. Приверженность этой партии конциляризму имела, таким образом, в значительной степени политическую подоплеку. Как результат, на противоположном полюсе произошла консолидация итальянцев, не только опиравшихся на сочувствие папы, но и имевших выгодную возможность спекулировать мнением греков. Остается сказать, что сами византийцы своим поведением менее всего способствовали развитию кризиса, который имел исключительно западные корни.

Раскол на Западе, повлекший за собой открытое противостояние между папой и Базельским собором, от которого отделилась и встала на сторону первого так называемая «pars sanior», стал началом нового этапа борьбы, получившей свое продолжение в самой византийской столице. Обе стороны, действуя независимо друг от друга, отправили свои посольства в Константинополь. История этих миссий и связанных с ними событий позволяет выявить ряд немаловажных аспектов нашего исследования, тем более что недостатка в источниках, посвященных этой проблеме, нет. Оссбенно это касается базельского посольства (несколько слов о нем уже было сказано в предыдущей главе). Обширный пласт документов, весьма подробно отражающих его историю, был опубликован в т. 5 «Concilium Basiliense» под редакцией Г. Бекмана