Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 55

.), поскольку теперь его граждане выплатили причитающиеся деньги, предоставили галеры для перевозки греков и прислали своих прелатов. Но против всего этого стоит папа с верной ему партией, стремящийся перенести собор в Италию, что крайне неприятно французам и их приверженцам. И вот в этой смуте ими подготовлен процесс в отношении понтифика. Требуют, чтобы он до середины сентября ответил по тем пунктам, которые они против него выдвигают; и если папа не сделает этого, то они намерены вести процесс против него еще дальше. По этому поводу мы и члены рейхстага (electores imperii) и прочие князья и городские общины сильно обеспокоены. Поэтому мы, а вместе с нами и всякий благонамеренный человек, считаем, что таким путем и на таком соборе состоится не уния с греками, а явная схизма и раскол внутри святой нашей церкви. Тем более что греки на Базельском соборе ясно выразили протест в отношении Авиньона и не хотят утверждать этот город, потому что он не числится в декрете («Sicut pia mater» от 7.09.1434. — Н. П.) и, следовательно, они не обязаны туда ехать. Между тем некоторые открыто заявляли на соборе, что хотели бы знать, по какому праву итальянцы имеют в своем распоряжении церковь, а немцы — империю (Romanum imperium). Надо подумать, какие опасные интриги творят эти люди, прикрываясь добрыми намерениями, касающимися унии с греками; из-за этого всему христианству может быть нанесен большой вред, а также священной империи и всей германской нации, если не противопоставить им что-то. Поэтому мы отправляем на собор своего поверенного, достопочтенного Петра, епископа Аугсбургского, которому поручаем разобраться в существе дела, насколько это будет возможно, чтобы не дать довести до конца процесс против папы и чтобы собор не переезжал в Авиньон, а проходил бы в таком месте, куда греки охотно согласились бы приехать и которое заранее было предусмотрено декретом. С этой целью мы отправили посольство также к императору и константинопольскому патриарху и с божьей помощью надеемся, что они пойдут по пути, который мы им предлагаем»[475].

Из приведенного фрагмента видно, что именно так беспокоило Сигизмунда. Он уже не протестовал против перемещения собора в Италию, зато его перенос в Авиньон и инициированный процесс против паны, грозивший закончиться смещением последнего, воспринимались им как сплошная цепь французских махинаций. Урон, который мог быть нанесен церкви, Сигизмунд напрямую связывал с поражением интересов империи, т. е. фактически германских интересов. Удивительным образом предстает из его слов столкновение национальных партий: французы были недовольны тем, что итальянцы контролируют святой престол, а немцы держат корону Священной Римской империи, и под благовидным предлогом унии с греками действовали к собственной выгоде. О том, насколько сильно император был встревожен, говорит тот факт, что в случае крайней необходимости он готов был оставить все дела и лично приехать в Базель.

В известность о происходящем были поставлены и многие немецкие курфюрсты[476]. Одним словом, дело действительно касалось германских интересов. Уполномоченный Сигизмундом епископ Аугсбурга выступил 9 августа перед Базельским собором. Он дал понять, что позиция императора не означает, что он на стороне папы, а выражает его желание выступить посредником между ним и депутатами[477]. Сам Сигизмунд повторно писал в Базель 10 сентября, пообещав поддержку собору, если только депутаты воздержатся от спешных и необдуманных решений[478].

Благодаря настойчивому вмешательству Сигизмунда в Базеле постановили не прекращать, но временно приостановить процесс против понтифика. По-видимому здесь пока еще уважали посреднические усилия германского императора и не бросали открытый вызов папе лишь потому, что никто не мог твердо сказать, за кем последуют греки. Сигизмунд смотрел на все это с оптимизмом. В письме от 6 ноября он писал собору, что, по некоторым сведениям, греки якобы уже отправились из Константинополя в направлении Венеции, и тут же сообщал, что снарядил к ним византийского посла Мануила Дисипата с предложением приехать в Буду. При получении известий об их прибытии он обещал немедленно отправить к ним новое посольство и убедить принять свой план