Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 65

. О том, какие ожидания связывались с предстоящим вселенским собором, говорят следующие слова, которыми Базель напутствовал своих делегатов перед тем, как отправить их на Восток: «…если мы изо всех сил стремимся к союзу с ними (с греками. — Н. П.), то разве они не захотят равным образом потрудиться для умиротворения сыновей наших, разве не должны они переплыть море и добраться до самых крайних провинций западной церкви, чтобы установился мир?»[529] Одним словом, воспроизводилась уже знакомая идея о миротворческой силе, которую заключала в себе уния с восточными христианами[530].

Как уже говорилось, Базельский собор отнюдь не сразу озаботился проблемой греков. Безусловно, конкуренция с папой впоследствии заставила депутатов пересмотреть свою позицию. Таков традиционный взгляд. Однако он требует существенного дополнения. Скорее всего, вопрос о церковной унии стал неожиданно актуальным для Базеля не в силу противостояния с папой. В начале 30-х гг. собор вполне уверенно чувствовал себя перед понтификом. Но известно, что в тот момент первоочередной задачей собора было искоренение гуситской ереси. Возможно, именно это и подтолкнуло депутатов к тому, чтобы начать переговоры с Востоком. Если в декабре 1431 г. собор фактически самоустранился от решения этого вопроса и даже согласен был передать его в ведение папы, то в январе 1433 г. он уже по собственной инициативе, не считаясь с планами курии, снарядил посольство в Константинополь. Иными словами, объединение с греками должны были считать важным стимулом к примирению с гуситами и рассматривать как важную предпосылку к ликвидации опасной смуты в католической церкви.

На эту мысль, кстати, депутатов могли вывести сами богемские делегаты. Приехав в Базель, они призвали собор пригласить также и греков к участию в нем, объясняя это тем, что якобы имеют с ними немало общего[531]. Возможно, из этих соображений, а вовсе не для того, чтобы указать грекам на еретическую сущность их вероучения, депутаты в договоре с византийскими послами от 1434 г. записали о своем намерении преодолеть раскол с греками по аналогии с гуситской ересью. Таким образом, начиная переговоры с Византией, собор оценивал их опять же как фактор консолидации самой латинской церкви[532].

Такой взгляд на проблему представляется весьма продуктивным, так как заставляет задуматься еще над целым кругом подобных вопросов. Как уже было отмечено, западный конциляризм имел универсалистскую природу В условиях политической дезинтеграции он стремился сохранить, хотя и в своеобразной форме, универсализм церкви, не допустить ее разрушения. В этом смысле особенно большую опасность представляли ереси, имевшие явную национальную окраску, которые могли стать идеологическим фундаментом национально-ориентированной церкви. Тем более что их представители могли открыто заявлять о некоторых преимуществах православия перед католицизмом, как это делал, например, Джон Виклиф. Не случайно Констанцский собор осудил учение последнего и так сурово расправился с Яном Гусом. Верный способ пресечь подобного рода тенденции конциляристы, по-видимому, усматривали в утверждении католической веры, свободной от каких-либо искажений, во вселенских масштабах. Предполагалось охватить ею не только восточных христиан, но и исламский мир, о чем еще пойдет речь ниже.

Уния с восточной церковью, но на условиях церкви западной, должна была, таким образом, создать для последней дополнительные ресурсы жизнестойкости и укрепить ее иммунитет к ересям. Это подтверждается и тем, что меры против них подчас принимались практически параллельно с решением вопроса о греках. Жан Жерсон еще в 1409 г., пропагандируя унию с Востоком, не преминул упомянуть в данном контексте «лживые учения, зародившиеся в Лондоне и Праге, которые вносят смуту в римскую церковь»[533]. Спустя несколько лет Констанцский собор выносит решения, осуждающие эти учения. При этом объединение с греками мыслится уже не иначе, как повестка следующего собора.

Но гораздо сильнее эта тенденция затем обнаруживается в Базеле. В 1434 г. собор единым пакетом рассматривает три вопроса — о соглашении с греками, о манихейской ереси в Боснии и о задуманной кампании с целью крещения евреев. 3 сентября депутаты подготовили последнюю редакцию договора с византийским посольством (декрет «Sicut pia mater»). Вслед за этим на том же самом заседании вносится предложение о том, что собор должен задуматься об обращении в католичество жителей Боснии, «отравленных манихейской ересью, ибо есть надежда на то, что эту проблему можно решить по аналогии с греками»