Сочинение Зонары имеет наибольшую важность в той выходящей за пределы нашего периода части, которая посвящена царствованию Алексея Комнина; здесь он является современником и очевидцем и имеет значение первоначального источника. Но и в той части, которая обнимает время с Константина VIII до воцарения Алексея Комнина (кн. XVII, гл. 10–29; кн. XVIII, гл. 1–20, по разделению Дюканжа, сделанному для удобства читателей и принятому в изданиях), оно не лишено значения. Важность обусловливается прежде всего извлечениями из неизвестного источника, место которого, по отсутствию подлинника, должна занимать история Зонары, затем способом отношения к источникам, о котором можем судить из сличения истории Зонары с известными нам ныне сочинениями Пселла, Атталиота и Скилицы и который, между прочим, увеличивает ценность извлечений из неизвестного источника, сделанных Зо–нарой, а также сообщает некоторый интерес и компиляции из известных источников. Зонара не стоит в механической зависимости от своих источников, он не любит воспроизводить их дословно[179] со слепой верой в их непогрешимость. В нем видим желание критически отнестись к источникам, которые он сближает, взаимно проверяет и передает в сокращении. Он умеет подмечать слабые стороны у своих источников, не доверяет там, где подозревает пристрастие,[180] исправляет там, где замечает погрешности,[181] проясняет пункты, казавшиеся в изложении источников неясными;[182] если факт почему–нибудь подозрителен, а между тем отвергнуть его невозможно, спешит снять с себя ответственность за его сообщение ссылкой на источник.[183] При таком отношении к делу, Зонара там, где компилирует Пселла, Атталиота и Скилицу, если и отодвигается на задний план, уступая место первоисточникам, то во всяком случае не может быть лишен значения как комментатор темных мест в первоисточниках; при этом и личное знакомство его с топографией Византии оказывает услугу.
6) Исторические записки Никифора Вриенния,[184] зятя императора Алексея Комнина. Записки написаны Вриеннием по настоянию тещи, императрицы Ирины, около 1137 г.[185] и, за смертью автора, остались неоконченными. Они посвящены описанию деяний Алексея Комнина, поэтому хотя в сочинении затронуты и те, более отдаленные времена, в которые заявляет о себе на поприще истории фамилия Комнинов, однако же обстоятельное изложение начинается лишь с отрочества Алексея, т. е. со времени Романа Диогена; доведены до последнего времени царствования Вотаниата.
Труд Вриенния стоит невысоко по своему достоинству. Вриенний задался целью доказать, что Алексей Комнин, отнявший престол у своего предшественника, поступил не как узурпатор, но как исполнитель воли Божией, что он присвоил себе лишь то, что принадлежало ему по праву, как племяннику Исаака Комнина и родственнику Дук, сделав это к тому же ко благу и славе государства.[186] К этой основной задаче у автора присоединилось еще стремление по возможности прославить и собственный свой род — Вриенниев. В результате получилось нечто до крайности пристрастное и одностороннее, сообщающее колорит, не везде согласный с исторической истиной, событиями, имеющими отношение к Комниным, Дукам и Вриенниям.'
Со стороны источников сочинение Никифора Вриенния распадается на две части: в одной (1–я книга о царствовании Исаака Комнина, Константина Дуки, особенно же Романа Диогена) оно представляет рабскую компиляцию из Пселла[187] и Скилицы,[188] с некоторыми более или менее обширными вставками;[189] другой (II–IV–я книги о последующих событиях до конца царствования Вотаниата) — вполне оригинально. В этой последней части рассказ вращается около двух личностей, Исаака и Алексея Комнинов, и изложение походит на журнал деяний этих лиц. Основанием рассказа служили, вероятно, фамильные предания Комнинов и Ври–енниев, которые дали также материал для вставок в предшествующей части, заимствованной у Пселла и Скилицы. Записки Вриенния имеют для нас значение под условием тщательного выделения всего, что носит печать пристрастия и партийности, в тех данных, которые почерпнуты автором из фамильных преданий.