У мадемуазель Креспен имелись причины недовольства Люпоном. Полная пепельница, два бокала, а также два ключа в кармане смокинга указывали на то, что и эта ее афера закончилась проигрышем. Вдобавок Клэр сболтнула ей, что Люпон явился в ресторан с другой женщиной. Марго не осталась равнодушной, она немедленно позвонила ему в ресторан. Напрашивался вывод, что она могла приехать и подстеречь обидчика. Но эта линия расследования никуда не приводила, потому что, как тонко заметила Клэр, Марго не могла одновременно быть в двух местах, а она не покидала своего дома. То же самое следствие установило и по поводу Одри. Сдавалось, что каждая из женщин Люпона могла поднять тираж газет, но ни одна не могла убить его. Вместо возлюбленных приходилось искать врагов.
В дверь кабинета стукнула Мартина:
– Доктор, вас к телефонному аппарату.
Тон медсестры прозрачно намекал, что звонки репортеров мешают работе госпиталя, что в ее обязанности не входит беготня за мной и что для супруги врача из Отеля-Дьё замешанность в скандальном убийстве является возмутительной небрежностью. Хотя последнее мне не нравилось сильнее, чем Мартине, я все же чувствовал себя слегка виноватым перед ней.
Вежливый хрипловатый женский голос на другом конце провода протянул:
– Добрый день, доктор Ворони́н. С вами говорит Марго Креспен, приятельница Ива-Рене Люпона.
Я узнал это характерное тягучее хриплое контральто. Именно этот голос в ночь убийства интересовался у меня о состоянии раненого.
– Я прочитала в газетах, что мой друг умер у вас на руках. Он был очень дорогим мне человеком. Я бы хотела встретиться с вами. Мне очень важно услышать о его последних минутах.
Я тоже был не прочь побеседовать с мадемуазель Креспен. Разумеется, не для того, чтобы делиться последними минутами Люпона, а чтобы самому узнать что-нибудь полезное о нем и его окружении. Пусть Марго не могла убить его, она могла знать, кто хотел это сделать. Например, Марсель Додиньи: бульварная пресса подробно описывала непримиримую войну между ним и Люпоном – двумя специалистами по старинной мебели, причем Люпон неизменно торжествовал, а его оппонента никто не принимал всерьез.
Текст предоставлен ООО "Литрес".