Вкус яблочных зёрен (ЛП) - страница 8
или грудь.
Главная улица резко сворачивала налево, где покрытая щебнем дорога вела прямо на
луга, мимо заправки и двух домов. Позже я намеревалась съездить по ней на велосипеде до
шлюза. Или на озеро. Сегодня будет тепло, сказала тётя Инга.
Я шла по правой стороне улицы. Слева, за тополями уже виднелась большая мельница,
которая была недавно покрашена, и мне было жаль, что она выглядела так недостойно
пёстро, ведь, в конечном счёте, никто не додумался до идеи одеть подружек из клуба моей
бабушки в блестящие леггинсы. Владения Берты, которые должны были стать моим домом,
находились наискосок от мельницы. Я стояла перед въездом к дому, оцинкованные ворота
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
были закрыты и ниже, чем в моих воспоминаниях, прямо на уровне бёдер, и я быстро их
перепрыгнула.
В утреннем свете дом выглядел тёмной обшарпанной коробкой с широким, уродливо
вымощенным въездом. Липы стояли в тени. По пути к лестнице я увидела, что весь
палисадник зарос незабудками. Голубые цветы повяли, некоторые поблёкли, некоторые
стали коричневыми. Заросли из отцветших незабудок. Я нагнулась вниз и оборвала один
цветок, он был не голубым, а серым и фиолетовым, и розовым, и белым, и чёрным. Кто же
всё-таки заботился о саде, пока Берта была в доме престарелых? Кто заботился о доме? Я
хотела спросить об этом у брата Миры.
У входа меня снова встретил запах яблок и прохладных камней. Я поставила сумку на
сундук и пробежала по всему коридору. Вчера мы дошли лишь до кабинета. Не заглядывая в
комнаты, я сначала открыла одну в конце коридора. Крутая лестница справа вела в комнаты
наверх, прямо вперёд вели две ступеньки вниз, за ним справа дверь в ванную, через потолок
которой однажды вечером, когда моя мама меня мыла, свалился мой дед, который хотел нас
напугать и залез на чердак. Доски были прогнившими, а дед был большим, тяжёлым
мужчиной. Он сломал себе руку и нам было запрещено кому-либо рассказывать о том, что
произошло.
Дверь в холл была закрыта. Ключ висел рядом на стене и на нём был прикреплён
маленький деревянный брусок. Я оставила его там же. Поднялась по лестнице наверх в
комнаты, в которых мы раньше спали и играли. Третья ступенька снизу скрипела ещё
громче, чем раньше или же просто весь дом стал молчаливее. А что стало с двумя
последними ступеньками сверху? Да, они всё ещё скрипят, к их концерту присоединилась и
третья снизу. Перила жалобно застонали, как только я их коснулась.
Воздух наверху был спёртым, старым, и тёплым как шерстяные одеяла, которые
хранились там в сундуках. Я открыла окна в большом зале и все четыре двери в комнаты, две
двери в проходную комнату, которая принадлежала моей матери, и двенадцать окон в пяти
спальнях. Лишь чердачное окно над лестницей я не тронула, оно было затянуто толстым
слоем паутины. Сотни пауков годами плели здесь свои сети, старые свалявшиеся сети, в
которых кроме засушенных мух, возможно, висели и трупы её бывших обитателей. Все
паутины вместе представляли собой мягкий белый материал, молочный световой фильтр,
прямоугольный и матовый. Я подумала о мягкой сетке морщин на щеках Берты. Она была
связана настолько большими петлями, что дневной свет, казалось, просвечивал через её
кожу. Берта стала с возрастом прозрачной, а дом стал непроницаемым.
— Но оба запутаны, — громко сказала я чердачному окну и паутина колыхнулась от
моего дыхания.
Здесь наверху стояли огромные старые шкафы, здесь мы играли, Розмари, Мира и я.
Мира была немного старше Розмари и на два года старше меня. Все говорили, что Мира
очень спокойная девочка, но мы так не считали. Хотя девочка мало говорила, везде, где она
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
появлялась, распространялась странное беспокойство. Не думаю, что дело было в чёрных
вещах, которые Мира всегда носила. Тогда это не было необычным. Беспокойство было