Вкус запретного плода - страница 10

— А я в ту квартиру, в которой сейчас живу, только в школе окончательно перебрался. Бывал там, правда, часто, там тогда родители мои жили, при них, конечно, все было не так, как сейчас. Считалось, между прочим, что и я там тоже живу, но на самом деле до школы я пасся у бабушки. Зато родителей я в ту пору обожал, страсть! Они для меня были чем-то высшим. Бабка-то что, она бабка и есть, вроде как всегда под рукой. «Валечка, супчик, Валечка, апельсинчик, Валечка, не балуйся», в крайнем случае: «Валька, дрянь такая. Опять очки мои схватил, а ну, отдавай щас же, а то я тебя ремнем!»

Последние слова Валерьян произнес так грозно, что Марина даже вздрогнула, и они оба рассмеялись. Они часто вместе смеялись, особенно поначалу. Им все казалось смешно: «Ой, смотри, воробей!», «Ой, кошка какая, смотри, с дерева слезть не может!», «Ой, смотри, какой у этой тетки смешной парик, ой, не могу, да он еще и набок съехал!»

— Потом я на родителей насмотрелся, — продолжал Валерьян. — За пять-то лет, уж будьте покойны! Такого навидался — по гроб жизни хватит.

— Так ты их совсем не любил? — осторожно поинтересовалась Марина, недоумевая, почему же он тогда вспоминал об их смерти с такой печалью. Если все было так, как он сейчас рассказывает, отчего он тогда так расстроился?

— Почему? Я их любил, я и сейчас их, наверное, люблю, хотя немного странно любить того, кто уже умер. Просто, когда я у бабушки жил, они для меня были… ну, как божества какие-то, а когда вместе с ними поселился, я их любил, как живых людей любят. Понял, что и они тоже не идеальны.

— Валь, расскажи, пожалуйста, если тебе, конечно, не слишком тяжело вспоминать, — как ты жил, когда без них остался. Бабушка к тебе переехала? Она еще не такая старенькая и глухая была, как сейчас?

— Если бы! Она такая уже лет десять! Без нее мне квартиру бы не оставили, мне только двенадцать лет было, меня скорее всего в детдом бы наладили. А так мальчик с бабушкой, хотя на самом-то деле я, конечно, один был.

— Но как же ты выжил, школу закончил?

— Не знаю. Как автомат. Я поначалу в таком шоке был! Знаешь, с одной стороны, ты один, о тебе никто не заботится, с другой — все ждут от тебя, что ты будешь таким, как раньше, исправно будешь посещать школу, делать уроки, аккуратно одеваться и вести себя как положено. Причем они тебе вроде бы сочувствуют, ну как же, такое горе у мальчика! А стоит оступиться, как все сразу: «Ах, хулиган, как тебе не стыдно, такой был раньше приличный мальчик, да что это с тобой стряслось?» Мне иной раз казалось, они и вправду не понимают — чтО.

— Как же ты выжил? — снова повторила Марина.

— Я говорю тебе — как автомат. Это не сразу произошло, во всяком случае, не все сразу. Было время приспособиться. Сначала они просто уехали, оставили мне ЦУ: «Валя, ты большой, ты должен заботиться о бабушке, а не она о тебе! Выноси регулярно мусор, вари на ужин картошку, деньги все сразу не трать, рубашку в школу надевай всегда чистую, глаженую, стиральная машина включается вот так. Утюг на холодильнике». Я ведь всегда довольно самостоятельным был, они у меня вечно то на работе, то еще где-нибудь. Я им сам ужин обычно готовил.

Ну а потом, когда они в больнице лежали, это уже отдельная история. Бабуле на работе выдавали ихнюю зарплату, а я после школы по рынкам да магазинам мотался, витамины им добывал. Овощи, фрукты, икру красную. Соки им варил под конец, когда они ничего есть не могли. А когда они умерли, мне поначалу вроде даже легче стало. До меня дошло не сразу, что их уже нет, так я за тот год умотался. Учиться совершенно не успевал. Двоек, конечно, нахватал, страсть! Чудом на второй год не остался. По одной литературе пятерки у меня были. Ее у нас классрук вел. Во был человек! Он-то меня и спас. А то я будто тоже мертвый стал. Вроде зомби, ей-Богу! Мыслей и чувств никаких. Общаться не мог ни с кем. Мне что-нибудь говорят — я молчу. Если слишком пристанут, мог в рожу двинуть. Никак не понимал, зачем я должен с ними разговаривать?

— А как же у тебя это прошло?

— Ну, что-то прошло, что-то на всю жизнь осталось… Я только, когда в другую школу перешел, малость оттаивать начал. Там все как-то сразу иначе пошло. Ребята были совсем другие, друзья у меня появились. Мне классрук присоветовал туда перейти. «Иди, — говорит, — Валя, в ту школу, твое, — говорит, — спасение в серьезной учебе, голова у тебя хорошая, а остальное все приложится».