Вкус запретного плода - страница 14

Вернулся он с невысоким стройным пареньком примерно одних с Валерьяном лет. У паренька были длинные, до плеч, светлые волосы и темно-карие глаза, сочетание довольно необычное, больше Марина ничего в тот раз не заметила, не до того было, настолько сразу они по уши ушли в технические детали.

— Справку принесла? — спросил Валерьян.

— Да, — слегка волнуясь, ответила Марина, выкладывая на кофейный столик требуемый документ.

— Так, десять недель, ого, не слабо. Значит, завтра вы идете подавать заявление. О, черт, тебе от родителей разрешение надо. А его где заверяют, Серень, ты, случаем, не знаешь?

— Откуда? — изумился паренек, не без изящества вскидывая светлые бровки.

— Слушайте, а может, мне просто маму с собой взять? — неожиданно предложила Марина.

— Точно. Так, значит, и сделаешь. Значит, идете вы туда завтра вдвоем, тьфу, извини, втроем, с твоей мамой то есть, и подаете заявление. Серег, ты им там объясни, что вам тянуть нельзя.

— Да ведь и так все ясно. С такой справкой куда уж дальше тянуть.

— Ну, ребята, не подведите меня, хорошо? — Валерьян был сам на себя не похож.

— Да ладно тебе, — успокаивающе сказал Сережа. — Сказано — сделано. — И, уже оборачиваясь к Марине, добавил: — А вы, значит, Марина. В школе учитесь?

— Да, в восемнадцатой.

— Что? — Оба, как по команде, уставились на нее. — В восемнадцатой английской? В американской, то есть?

— Ну да.

— Вот это да! — сказал Сережа. — Первый раз вижу живого человека из этой школы. А правда, что у вас практика в Америке каждый год?

— Ну про каждый год — это преувеличение, но за одиннадцать лет три раза мы туда ездили. Один раз на две недели, другие два — по три. Еще бывает, что отличников по обмену посылают. — И Марина тяжело вздохнула.

— И где вы были?

— Ну, по-разному. В первый раз только в Нью-Йорке, второй — в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, последний раз в Бостон возили.

— Да? Ну и как там? — И они оживленно заговорили об Америке, начисто забыв о причине их встречи.

Часа через полтора Сергей заторопился уходить, Валерьян, взглянув на часы, зачертыхался, но Сергей все-таки вышел первым, точнее сказать, он вышел как бы сразу, сказав: «Ой, мне пора!» — и исчез. Но перед тем, как исчезать, он все-таки уточнил:

— Марина, завтра на «Киевской» в два. В загсе с часу до двух перерыв, а с утра у меня лекции.

— Да, а у меня уроки, — крикнула Марина в ответ, но уже в пустоту.

Зато с Валерьяном они вышли вместе.

— Слушай, — сказал он в лифте, внимательно разглядывая ее, — а ты почему никогда ничего не рассказывала?

— О чем? — искренне изумилась Марина.

— Ну, о школе там, об Америке.

— Так ты не спрашивал никогда. — Марина рассмеялась. — А ты в какой школе учился?

— В двести пятнадцатой.

— У Эмиля? В литературной? — поинтересовалась Марина.

— Я же тебе рассказывал. Ничего интересного. Ни тебе Америки, ни даже Англии. Одни семинары да лекции, муть всякая. Правда, ребята у нас хорошие были.

— Так уж и муть, — усомнилась Марина. — А все вашу школу хвалят. Из нашего класса два человека перешли к вам.

— Ну, кое-что интересное есть, конечно, — признал Валерьян. — Да и самого Эмиля со счетов сбрасывать нельзя, он, конечно, личность.

— Вот видишь! — Марина улыбнулась.

— Слушай, — выходя из подъезда и собираясь поворачивать в сторону, противоположную той, в которую надо было идти Марине, снова заговорил Валерьян. — А ты смогла бы учить детей?

— Детей? Каких детей? Чему учить? — растерялась Марина.

— Английскому, конечно, — как маленькой, разъяснил Валерьян. — Ты его, наверное, хорошо знаешь. — И, видя, что до Марины все равно не доходит, быстро прикоснулся на прощанье к ее руке. — Ну, не бери в голову, там увидим. И не забудь, пожалуйста, про завтра. Это очень важно!

— Еще бы! — И Марина весело зашагала к метро. Беременность почему-то ее уже не пугала.

Летела, как птица-тройка, куда-то вдаль по занесенному снегом пути переполненная вечерняя электричка. Марина сидела у окна, Валерьян сидел напротив и держал ее ладони в своих, одетых в теплые кожаные перчатки. Маринины ладошки, красноватые и покрытые цыпками, уютно устроились в этом теплом кожаном гнездышке, а вот сердечко ее трепетало. Куда только ее везут?