Вкус запретного плода - страница 8

— Леша, когда придешь?

— А черт его…

И дверь хлопнула. Может, вечером того же дня придет, может, следующего. А как придет, так почти сразу опять за компьютер. Нет, удобный он человек, что ни говори. А мама плачет. Ну, ее можно понять, ей, наверное, нужен не столько удобный человек, сколько живой, любящий. Чтобы цветы приносил, внимание оказывал. Разговаривал хотя бы иногда. Маме ведь и сорока еще нет. Папе тоже.

Марине приснилась Аня. Во сне Марина пыталась рассказать ей обо всем, что с ней произошло, но почему-то у нее ничего не выходило. Аня просто не хотела ей верить. На все Маринины объяснения Аня только качала головой и повторяла: «Нет, Марина, нет, ты же умная, интеллигентная девочка, ты моя подруга, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить, что ты вдруг оказалась в постели с первым встречным мужчиной! Да с какой бы стати ты поехала к нему на ночь глядя? Да еще одна? Нет-нет, ты наверняка это все просто выдумала, многие девочки нашего возраста увлекаются подобными фантазиями. Вот только не могу понять, тебе это зачем? Неужто больше думать не о чем?» — «Да нет же!» — доказывала во сне Марина, чувствуя, однако, что доказать ничего не в состоянии и остается только повторять безнадежно, что все это на самом деле было с ней. «Марина, признайся, что ты это выдумала! Выдумала мне назло, ты же знаешь, как я ненавижу подобные гадости. Ты, наверное, просто позавидовала, что меня послали в Америку, а тебя нет, вот и плетешь невесть что!» С отчаяния Марина начала задыхаться. Почему, почему ей Аня не верит? Будто она разговаривает не с Аней, а с каменной стеной.

Марина вытерла пот со лба. Уф, слава Богу, это был только сон! Лежать на полу было неудобно, вот и приснилась такая дрянь. Нет, пора переходить на кровать! Аня не верит ей, не понимает ее, и не потому, что не может — даже во сне Марина была уверена, что Аня может все, — а просто не хочет понять!

Есть такие вещи, которых Аня не хочет понимать, просто ей лень до них опускаться.

Интересно, как-то они встретятся через полгода? Тут один только день прошел, а сколько всего случилось!

Марина встала и пошла на кухню. Только сейчас она поняла, как же ей хочется есть. Мамы не было — наверное, тоже спала. В душе опять шевельнулся стыд: бедная мама, всю ночь из-за нее не спала!

Марина взяла хлеб, достала из холодильника масло, лениво намазала бутерброд. Вчера вроде оставалась еще колбаса? Наверное, уже съели. В холодильнике стояла кастрюлька с супом и мисочка с котлетами, но неохота было разогревать. Чайник, что ли, поставить? Заварки, правда, почти уже не осталось.

«А завтра ведь придется идти в школу, — вдруг сообразила Марина, — надо бы кому-нибудь позвонить, спросить, что задано». Марина отправилась к себе, достала из покрывшегося за два дня пылью портфеля дневник и ручку и пошла к телефону. Но не успела она протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил.

— Алло! — сказала Марина, и у нее бешено заколотилось сердце.

— Алло! — сказал в трубке знакомый голос. — Марина, здравствуй, это я.

— Ты, — сказала Марина и почувствовала, как на щеках закипают слезы. Он любит ее, он ей позвонил! Это было чудо!

Они договорились встретиться на следующий день и поначалу виделись довольно регулярно. Валерьян был человек очень занятой — и работал, и учился, и даже по гостям ходил, правда, в гости он тоже ездил в определенные дни.

— Завтра?

— Нет, завтра я не смогу, я завтра еду в гости. Нет-нет, отложить никак невозможно, и до конца недели я не вернусь. Видишь ли, эти люди живут за городом, электрички там ходят по-дурацки, как вернусь, сразу тебе позвоню. Так что, мышь, не вешай носа, лады?

Он прямо с первого дня звал ее мышью. Она даже привыкла, хотя поначалу ее это коробило — какая она мышь, вон какая длинная, мама ей до плеча…

Правда, мама у Марины была совсем маленькая, метр пятьдесят, не больше, но зато очень красивая: с огромными голубыми глазами и толстенной, вечно растрепанной, длинной черной косой. Коса была тяжелая, поэтому мама почти никогда ее не закалывала и не укладывала ни в какие прически, постоянно жаловалась, что от этой проклятой косы у нее болит голова. Почти каждый день мама грозилась эту косу отрезать или переполовинить, Марина со слезами уговаривала маму не совершать такого кощунства. У Марины была тоже приличная коса, особенно на фоне почти поголовной стрижки. Но куда ей было до маминой косы! И такую красоту стричь?!