Владелец пятой печати (СИ) - страница 5
— Пустяки, святой отец. Нет нужды в чинах там, где все мы — слуги Христовы. Я к вам ненадолго. Переночую, и надеюсь, что завтра завершу все дела.
— Конечно, ваша милость, как Вам будет угодно. Сейчас придет Сольен, сторож, он организует трапезу, где только носит этого негодяя…
— Устраивает лошадей. Не гневайтесь, отец Лекор, он выполняет мою просьбу.
— Ну, тогда ладно. Пройдите сюда, омойте руки, я полью — аббат начинал потихоньку оправляться от появления неожиданного гостя.
После омовения дес Хизе сел за стол.
— Как я понимаю, пресвятой отец, у нас есть немного времени. Присядьте.
Лекор осторожно сел на невысокую скамейку подле очага.
— Что творится в вашем приходе? Нет ли в округе ведьм и их пособников? Не занимается ли кто демонолатрией[15] или иным богомерзким колдовством? Как обстоит дело с нечестивыми катарами[16]? А так же, кто посещал деревню в последнее время?
Аббат шумно сглотнул и истово перекрестился.
— Спаси Господь, наш форпост христианства должным образом противостоит проискам дьявола, и мы избавлены от многих напастей. Про тайно исповедывающих катаризм, неслышно лет десять. В деревне все тихо и мирно, чужаков не было месяца три. Люди рождаются, умирают — все по воле божией — священник перекрестился еще раз.
— Это приятно слышать. Но привело меня в ваши края нечто иное.
Дес Хизе, под настороженным взглядом патера опустил руку за пазуху и вытащил прикрепленную к цепочке серебряную бляху. На ней в профиль была изображена собачья голова с оскаленной пастью.
Священник откинулся назад, побледнел, и начал судорожно сглатывать слюну.
— Не надо так пугаться, reverende pater[17]. Да, я делегат от Инквизиции, призванный разоблачать и карать происки врага рода человеческого, изобличая его нечестивых подвижников. И прибыл к вам в связи с письмом, которое вы получили от архиепископа Нарбоннского около года назад.
— Конечно, ваша милость. Я делал все, как было приказано.
— И как же поживает ваш подопечный, скромный смотритель маяка, Соджер Громби?
Патер на минуту замолк, собираясь с мыслями.
— В данный момент — пьянствует с дружками в местной таверне. Я получил приказ тайно наблюдать за этим человеком, а так же за его фактотутами[18].
— И что — же? — рыцарь был голоден и поэтому слегка раздражен преамбулой.
— Узнать удалось не очень много. Он появился в деревне около двух лет назад, говорили, что беженец из Бретони. Доказательств этому нет, кроме того, что он хорошо говорит по-английски. О своем прошлом не рассказывает, но по некоторым фразам, можно предположить, что раньше он жил в Германии. Сначала работал в артели, ходил в море… Им были недовольны, он плохой рыбак. Поэтому, когда умер старый смотритель, то с радостью отправили на маяк, там от него проку гораздо больше.
— Со старым смотрителем он общался?
— Да, и это было удивительно. Тот седой пень ни с кем в деревне особо не дружил, слыл нелюдимым. Иногда заходил к аптекарю, кузнецу и жестянщику, что-то им заказывал. А Громби воспринял, как родного сына, тот пропадал на маяке все время, когда не ходил в море, практически жил там.
— Как старик умер?
— Наш аптекарь утверждает, что от водянки. Это похоже на правду, я осматривал тело перед тем, как отпеть.
— Какие то знаки?
— Нет, никаких. Даже рисунков на коже, столь любезных сердцу моряка.
— После его смерти Громби продолжил прежние связи?
— Да, именно так. Правда к жестянщику не заходит, а навещает вдову Ятель. Она выращивает хорошую зелень и артишоки. Говорят, что новый смотритель пользуется ее благосклонностью.
— Что еще?
— Вдова в последнее время стала чаще ездить в замок. Это немного странно, зелени на продажу у нее не так много.
— А Громби часто бывает в Нарбонне?
— Последний раз ездил около года назад, как раз перед письмом. Говорил, что к врачу, потом в трактире показывал пакетик с порошком, жаловался, что городской аптекарь за такую малость, дерет втридорога.
— Он чем-то болен?
— Частые разливы желчи, что не мешает ему работать. Смотритель он хороший, смены не пропускает, хоть и ведет полунищенское существование. На ночь не напивается, да и пьет не часто, в деревне бывает 2–3 раза в неделю, а до маяка почти три лиги, он стоит на скале, которая защищает бухту с севера. В трактире сидит с товарищами по артели, разговоры о погоде, про улов, лодки, снасти, словом — обычный треп деревенской черни. У кузнеца покупает медь и бронзу, отливает из нее всякие фигурки, которые тот продает в городе.