Владигор. Римская дорога - страница 51

Он пребывал в раздумьях, когда в его комнату вошел жрец Белена с мечом в деревянных ножнах. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, что клинок этого меча гораздо длиннее тех, какими обычно сражаются римляне.

— Это оружие одного из побежденных германских вождей, — сказал Антоний, извлекая меч из ножен. В тусклом блеске светильника было видно, как по клинку бежит змеистый узор. — Он был принесен в дар богу Белену консуляром Менофилом. Бог Белен велел передать его тебе.

В этот момент послышалось хлопанье крыльев, треск веток и отчаянная ругань на синегорском.

— Что это? — с тревогою спросил жрец.

— Это мой друг, — отвечал Владигор, улыбаясь.

Голова Филимона просунулась в окно. Лицо его было изрядно исцарапано, а в волосах застряла сломанная ветка.

— Подскажи, как попасть к тебе, князь. Проклятое дерево заполонило весь двор — ни одной двери не видать.

— Дверь в пяти шагах от окна, — сказал старик, пытаясь скрыть улыбку.

Голова Филимона исчезла, но из сада еще долго доносились всевозможные синегорские проклятия.

— Я велю приготовить для твоего друга соседнюю спальню, — сказал Антоний и вышел.

— Приготовь лучше что-нибудь пожрать! — крикнул вслед Филимон, входя в комнату. — Я поймал парочку жирных мышей, но, признаться, так и не смог заставить себя их проглотить…

— Еда подождет, — оборвал его рассуждения Владигор.

— Как «подождет»?! — возмутился Филька. — Сам небось наелся от пуза, а я…

— А ты расскажи, что видел в лагере Максимина.

— А… интересно? Ну ладно, ладно, расскажу, так и быть. Во-первых, разведал, что за гусь этот Максимин.

— Ну и как?

— Страшен… И здоров как бык. Ты рядом с ним просто младенец. И вот что еще занятно… Видел я там одного странного типа в черных тряпках. Бегает по лагерю не скрываясь, но никто из солдат его не видит.

— Зевулус?

— Он самый… Получается, князь, ты зря лез через стену…

Владигор отрицательно покачал головой:

— Надеюсь, что нет…

Стены Аквилеи были очень стары. В последние годы никто не занимался их обновлением. Кто бы мог подумать, что городу придется обороняться от собственного императора. Мужчины и женщины день и ночь трудились, заделывая в стенах многочисленные бреши. А вот чего оказалось в достатке — так это смолы на складе, бочек, стрел и дротиков, мечей и доспехов, приготовленных для легионов самого Максимина. Теперь стрелы и дротики летели в солдат, осаждавших Аквилею. Максимин атаковал город со всех сторон, подводя осадные башни. На солдат, пытавшихся построить насыпной вал, равный по вышине городским укреплениям, лилась смола, в них летели копья и вилы, брошенные с высоты стен, — они буквально пригвождали людей к земле. А неосторожных, подошедших слишком близко, защитники Аквилеи цепляли крючьями, поднимали повыше и сбрасывали вниз.

Владигор в шлеме и доспехах из полос железа, опоясавших его торс, стоял на стене, наблюдая, как Максимин обходит свои позиции, — благодаря своему гигантскому росту тот заметно выделялся среди солдат. Старый вояка держался на безопасном расстоянии, чтобы его нельзя было достать выстрелом из лука. Зато его зычный голос долетал до защитников стен. Максимин то понукал своих солдат вновь и вновь атаковать, то призывал жителей Аквилеи открыть ворота перед своим императором. На крики Максимина Владигор не обращал внимания, гораздо больше его беспокоила осадная башня, чья макушка возвышалась уже над городской стеной. За ночь горожане надстроили часть стены, но башня все равно была выше. Солдаты императора вот-вот должны были начать атаку. Крестьяне, убегая из предместий, увели с собой и скот, поэтому у Максимина не было свежих воловьих шкур, чтобы защитить башню от огня, если бы аквилейцы попытались ее сжечь. Они и пытались, но в это утро ветер с моря нагнал тучи, и как только башня начинала гореть, дождь гасил пламя.

— Дурной знак, — пробормотал стоящий рядом с Владигором горожанин. — Нам не отбить штурм…

Владигор, уже знакомый с привычкой римлян толковать любое, даже самое пустячное происшествие как знак судьбы, оглянулся, чтобы отыскать какое- нибудь доброе предзнаменование и развеять сомнения горожанина.