Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств - страница 10
На что он мне — как я сейчас понимаю, вполне резонно — возразил, сказав, что тираж пластинок будет зависеть не от того, что там стоит фамилия Чёрного, а от того, что там будет фамилия Высоцкого. Я ему сказал, что его предложение меня совершенно не устраивает, и более того — обижает и оскорбляет. Я находился с Высоцким в состоянии спора, а он за моей спиной договорился с Геворгяном. Я ничего об их переговорах не знал, честно продолжал писать музыку».
В общем, композитор Чёрный по молодой горячей наивности не захотел стать музыкальным негром великого Высоцкого. Ну, Геворгян тоже не захотел негритосить. У Цыбульского там же:
«Видимо, и он отказался от предложения делить с Высоцким потиражные деньги за музыку, но зато был найден другой вариант — на конверте пластинки указано: „Слова и мелодии песен В. Высоцкого. Музыка Е. Геворгяна“.»
Попытки Высоцкого продать себя за границей как актёра таки имели место. Википедия:
«В мае 1979 года в учебной телестудии факультета журналистики МГУ Владимир Высоцкий записал видеопослание для американского актёра и режиссёра Уоррена Битти. Высоцкий рассчитывал познакомиться с ним и искал возможность сняться в фильме „Красные“, который Битти собирался снять в качестве режиссёра. Во время записи Высоцкий делает несколько попыток говорить по-английски, стараясь преодолеть языковой барьер.»
Телевизоры у него продавались успешнее. Возможно, Высоцкий не смог серьёзно заинтересовать собой кого-либо на Западе хотя бы потому, что имелась точная информация о состоянии его здоровья. В Высоцкого не было смысла вкладывать ни как в актёра, ни как в певца, ни как в «несоветского человека». Поэтому «без России я ничто» Высоцкого может рассматриваться и как простая трезвая констатация им своей коммерческой малоценности за границей.
Если бы Высоцкому удалось заинтересовать собой кого-то из нужных людей на Западе, мы бы, наверное, получили ещё одного невозвращенца: таки любил он материальное изобилие, свободу и пр. В отсутствие же коммерческого интереса Высоцкий профигурировал бы там как однодневная новость, не более того, зато в СССР он при этом растерял бы значительную часть поклонников.
На Западе Высоцкому пришлось бы начинать с нуля, вдобавок при наличии языкового барьера. Большой пропагандистской потребности в нём на Западе, по-видимому, не было, иначе потом хоть кто-то бы рассказал об уговорах, какие имели бы место. Возможно, Высоцкий смог бы устроиться «шестёркой» на радио «Свобода» (как Александр Галич), которое в СССР мало кто слушал. После советских аншлагов это переносилось бы очень тяжело.
Кстати, о сложностях продажи за границей тактично свидетельствует и Визбор («Он не вернулся из боя»):
«Однажды случилось странное — искусство, предназначенное для отечественного уха, неожиданно приобрело валютное поблескивание. Однако здесь, как мне кажется, успех меньше сопутствовал артисту.»
В общем, Высоцкий был чисто советским феноменом и оставался в СССР как заложник собственной советскости.
Ещё об отношении Высоцкого к возможности эмигрировать. Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа»):
«М.Шемякин: „События в Афганистане потрясли его. Он с болью говорил, как потрясла его фотография девочки, обожженной советским напалмом. Закрыв лицо руками, он почти кричал:
— Я не могу после этого жить там! Не могу больше!“»
Американский напалм, выливавшийся на вьетнамских девочек, переносился Высоцким много спокойнее (кстати, определённо антивоенных песен у него нет). Была даже мечта открыть русский артистический клуб в Нью-Йорке (см. ниже).
«…в последние годы больше друзей и глубокого человеческого общения у В.В. было именно за границей — с теми, кого вытолкнули из страны; вынудили уехать… В.И.Туманов: „За границей Володя встречался с Максимовым, Коржавиным, Неизвестным, Некрасовым… Некрасова очень любил. Любил Синявского, много мне о нем рассказывал“.»
«Марина Влади (в телеинтервью): „У нас даже разговора не было об этом. Володя не смог бы жить незаметной маленькой жизнью (в Париже. — В.П.)… Он должен был жить в России, среди русских, питаться живым словом“. В книге „Владимир, или Прерванный полет“ Марина приводит (по памяти) отрывок из интервью В.В. в США (программа „Шестьдесят минут“ телекомпании Си-би-эс): „Уехать из России? Зачем? Я — не диссидент, я — артист… Я работаю со словом, мне необходимы мои корни. Я — поэт. Без России я — ничто“.»