Владимир Высоцкий в Одессе - страница 11

И мы застряли. Был один сценарий, другой… И всё неудачные. Последний сценарий, который мы предложили, это были две новеллы, которые мы с Кирой уже собирались снимать порознь. Я должен был снимать фильм по рассказу Жуховицкого „Домик у дороги" — это с геологом связано. А Кира должна была снимать сюжет по рассказу Фомина. Это рассказ такой про райкомовскую даму, у которой муж — журналист-забулдыга.

В итоге Кира и Лёня Жуховицкий объединили оба сценария — про даму и про геолога. Когда она снимала „Короткие встречи" мы уже развелись, но она попросила меня помочь, потому что ей было тяжело и в кадре находиться, и снимать. Я приезжал на съёмки из Киева где-то два раза в неделю.

Жил я в „Куряже", гостинице Одесской киностудии, жили мы в одной комнате с Володей Высоцким. Подшучивал я над ним… Была у него песня такая: «Пили зелье в черепах, ели бульники, танцевали на гробах, богохульники». А на киевской студии были режиссёры Шмарук, Левчук и Цыбульник. И я каждый раз пел свой вариант: „Ели бульники Левчуки, Шмаруки и Цыбульники". Он, посмеиваясь, повторил это однажды и потом на съёмках это ляпнул: „Ели бульники Левчуки, Шмаруки… А… мать!"

Потом я подговорил всех, и все спрашивали: „Володя, что такое бульники?" Он говорил: „Это у нас так в детстве булыжники называли". Но я же подговорил человек двадцать, и когда к нему все с этим вопросом по очереди подходили, он уже начинал кусаться! Особенно на двадцатый раз…

М. Ц. — А где проходили натурные съёмки?

А. М. — В Окнице. Там была построена эта декорация. Я там не был, только в машине проезжал и видел эту декорацию. Там моё присутствие было абсолютно не нужно, потому что там снимались Русланова, Высоцкий и Исаков. А на тех съёмках, где была Кира, я всегда был. Не то, чтобы консультант, а такой взгляд со стороны. Два-три эпизода я был вынужден снимать как оператор.

М. Ц. — Почему?

А. М. — Да потому что оператор запил. А я закончил три курса операторского факультета. Два курса параллельно с режиссёрским факультетом, а один курс ещё до того. Я помню, что я снимал эпизод с раками. Там Кира интересно придумала. В таз, где варились раки, было вставлено стекло, и я снимал через это стекло. Второй эпизод был с нищим на Греческой площади. И ещё один или два куска, когда Свиридова ходила по домам.

А потом дали попробовать Гене Карюку. Он был молодой парень, ассистент оператора. И он начал прекрасно снимать, потом он с Кирой работал на нескольких фильмах.

Так вот, возвращаясь к Высоцкому. Он придумывал песни прямо на съёмках. Кира тогда многие кадры снимала с прямой записью звука. И Высоцкий импровизировал там. Вот на съёмке он вдруг запел: „В Ватикане прошёл мелкий дождичек, римский Папа пошёл по грибы…"

М. Ц. — Так это песня Высоцкого?

А. М. — Ну, кусочек. Мне потом говорили, что через несколько лет он её написал и спел. (Это ошибка мемуариста, песня Высоцкому не принадлежит. — М. Ц.) А тогда это было настолько неожиданно, — мы еле удержались, чтоб не расхохотаться, настолько это было неожиданно. Он просто пропел две строки, он даже не знал, что там дальше будет.

М. Ц. — Высоцкий что-то писал в то время?

А. М. — Он писал с гитарой в руках в те времена. Может быть, потом он писал, как поэт, без гитары, я этого не знаю. Ночью бренчал тихонечко. Помню, пел он: „Я рыдал, словно мальчик, и читал романчик с неприличным названьем".

М. Ц. — Эта песня к тому моменту уже была написана.

А. М. — Ну, это редко исполняемая песня. Что-то он с ней хотел сделать, наверное, но не для фильма.

Тогда же в „Куряже" жил Женя Урбанский. От него я впервые услышал песню „В тот вечер я не пил, не пел…" Потом уже в Москве я услышал, как эту песню пел Высоцкий.

М. Ц. — Значит, вы встречались с Высоцким и в Москве?

А. М. — Да. Там были смешные вещи иногда. Я попросил Володю сделать мне билеты на „Гамлета", потому что билеты ведь достать было невозможно. Он помог мне, потом после спектакля спросил моё мнение. Я сказал: „Ты знаешь, Володя, ну мне как-то не очень…" Он говорит: „Тогда ты пойдёшь ещё раз! Я посажу тебя во втором ряду!" Я пошёл во второй раз, а потом сбежал, потому что в третий раз я это смотреть уже не хотел.