Владыка чёрных дней - страница 36

Раздался стук в дверь. Хриплым голосом, Ваалберит дал разрешение войти и тут же его одолел кашель.

Дверь заскрипела, в его кабинете появилась Геката — женщина внешне тридцати пяти лет (ей чуть свыше двухсот пятидесяти лет). В данный момент лицо Гекаты выражало злобу. Она очень худая, высокая с белыми от природы, длинными волосами, которые неаккуратно прибраны в хвост, у неё узкие глаза с фиолетовой радужкой без зрачка, большие лохматые заостренные уши, волосатые руки, с длинными чёрными когтями, а вместо ног — длинный змеиный хвост. Геката предпочитала носить — закрытое, серое, длинное в пол платье с повязанным вокруг талии чёрным широким поясом, а на плечи накидывала чёрную мантию с капюшоном, застегивая её на одну пуговицу у шеи.

Относилась Геката к звероподобным демонам-ведьмам — ламии. В отличие от варлоков, у ламий на оборот, их сила передавалась по женской линии. Не в зависимости от того, с кем зачат ребёнок: с демоном или человеком, рождалась всегда девочка и всегда, по образу и подобию своему, похожая на мать. Ламии, в редких случаях, продолжают отношения с отцами своих детей, но в основном предпочитают оставаться одиночками, хотя умело «крутят» любовь.

— Разболелся?! — ехидно спросила Геката.

Ваалберит прокашлялся и обтер свои сухие губы платком.

— А ты, безусловно, рада этому. Ждешь, не дождешься, когда я умру! — недовольно ответил Ваалберит. — Ну, жди! Я проживу ещё триста лет, как минимум! — Ваалберит противно засмеялся, а Геката лишь усмехнулась и скривила губы. — Давай уже говори, что тебя привело ко мне?!

— Я по делу. Разговаривала с императором, он попросил меня посмотреть: что нас ждет, если люди начнут действовать против империи…

— Колдунья ты — хорошая, но предсказательница ты — никудышная! — язвительно подметил Ваалберит.

Геката промолчала. Она бесшумно проползла и присела на стул напротив его стола, опрокинувшись к спинке стула и задрав подбородок. Своими длиннющими ногтями, Геката принялась стучать по столу, зная, что это раздражает Ваалберита. Ваалберит снова раскашлялся, он схватил платок и приложил его к своим губам.

— Походу не проживешь ты 300 лет, — улыбаясь, съязвила Геката.

Ваалберит, от возмущения, приподнялся и наклонился всем телом к столу

— И что?! Ты всё равно ни с чем останешься, как предсказательница ты должна знать свою судьбу, — затем он довольно развалился в кресле.

Геката перестала стучать ногтями.

— Ты думаешь, Владислав займет твоё место?! Однажды он тебя предаст, — заявила она с недоброй улыбкой на лице, чем ещё больше разъярила Ваалберита.

— Он не посмеет! Я его воспитал!!! Если бы он хотел меня предать, то сделал бы это еще давно!!!

— Может, не было подходящего случая? — продолжила она настаивать на своём, но уже спокойным голосом.

— Я знаю, о чём он думает, я знаю о каждом его шаге! Исполнителен, послушен, легко обучаем, не жаден и не властолюбивый — вот какой он. Если выбирать между тобой химерой и Владиславом, то лучше смотреться на должности советника будет он.

Геката фыркнула и усмехнулась.

— Пока смейся, — спокойно добавил Ваалберит.

— Ты считаешь его умным? Да, он умен, потому что боится тебя и поэтому покорен тебе, как только ты сляжешь, или дашь слабину, ты вспомнишь мои слова. Конечно, я тебе благодарна, как своему учителю и если бы не ты, не попасть мне во дворец, но знай, я тебе на помощь не приду, даже если ты сам меня об этом попросишь!

Такое смелое заявление Гекаты возмутило Ваалберита.

— Я тебя «попрошу»?! — на лице Ваалберита появилось удивление. — Такого никогда не будет, а теперь уйди с моих глаз!!! Видеть тебя не желаю! — он снова привстал и указал ей на выход из кабинета.

Геката засмеялась, поднялась со стула, бесшумно переместилась к двери и повернулась к Ваалбериту лицом.

— Давай, давай! Однажды, лежа в своей крови и хрипя от боли, в последние мгновения своей жизни, ты будешь думать обо мне, о том, что я тебя предупреждала, но будет слишком поздно…

Геката хлопнула за собою дверью, так и не поговорив с Ваалберитом об имперских делах. В последнее время, у них не получалось нормально поговорить, разговор практически всегда заканчивался руганью, либо вовсе не успевал начаться, как в данном случае.