Власть безумия [СИ] - страница 41
— Спасибо! — и потянул ее наверх.
— Пусти! — шипела Калинка, но устраивать скандал на глазах всего двора побоялась.
— Поговорим, сестренка, ой как поговорим!
— Не о чем мне с тобой разговаривать.
— А я думаю, есть о чем.
Они уже дошли до ее покоев, как она поняла. Вывернулась из рук принца, оставив ему мокрый плащ, хлестнула его по лицу и, прокричав:
— Посмеялся! Наказал меня! Послал своего телохранителя?
Ненавижу тебя Мир, слышишь, ненавижу! — вбежала в свои покои и хлопнула дверью.
— Ничего не понимаю! — пожал плечами принц. — Но завтра я вернусь в Кассию. Наконец-то!
Глава 10. Рина
Первой полетела в стену нефритовая чаша. Не успели коснуться пола осколки, как Арман вслед за чашей отправил книгу, за ней шкатулку, за ней…
Что-то скользнуло по комнате, метнулось в ноги, обняло колени:
— Не надо, мой архан, — молил хариб. — Не надо…
— Нар, они моего брата… — прошипел Арман. — Суки!
— Знаю, мой архан!
— Я… отдал принцу самое дорогое, брата… а они!
— Мой архан…
— Пусти! Все ему скажу!
Скажет, что ошибся. Что Рэми место тут, в Виссавии, а не возле принца! И плевать ему, что Мир — принц. Рэми его брат!
— Пусти, я сказал!
И Лерину скажет. В морду даст! За «перестарался». За Рэми, что валяется в горячке!
— Пусти!
И Тисмену врежет. Какой он, к богам, целитель! Рана кровоточит, Рэми всю ночь бредит, а «целитель» лишь руками разводит. Дурак он, а не целитель!
— Лучше пусти…
Тон Армана стал угрожающим… и, отшвырнув от себя хариба, он выбежал в коридор и ворвался в покои принца.
Мираниса не было.
Зато у камина застыла, грея ладони над огнем, гибкая, женская фигурка, закутанная в чуть сияющий в полумраке белоснежный плащ.
Арман, вовсе не горя желанием разговаривать с кем-то помимо Мира и его телохранителей, хотел уже выйти, как девушка вздрогнула, обернулась и, увидев Армана, откинула капюшон на плечи, мило улыбаясь мужчине.
Виссавийка, только сейчас понял старшой. Молочно-белая кожа, длинные, блестящие волосы, тонкие черты лица, невероятная кошачья гибкость, которой в достатке было и у Рэми, и у Лии. И эти странные черные глаза, почти лишенные белка…
Одна ее улыбка заставила Армана забыть о гневе и вспомнить о манерах, поклониться гостье принца и начать лихорадочно подыскивать слова, чтобы извиниться и выйти.
— Я ждала вас! Мне необходимо с вами поговорить! — быстро зашептала она с чуть ощутимым акцентом. — Прошу вас!
— Не думаю, что наш разговор может помочь вам, архана. Конечно, виссавийка. Разве посмела бы женщина-кассийка так обратиться к незнакомому мужчине? Как к равному? Без тени смущения?
— Я позову…
— Не надо никого звать, — горячо зашептала незнакомка, поспешно шагнув к Арману. — Просто выслушайте. Прошу вас!
Выслушайте! Она схватила Армана за рукав, легко потянув за собой к широкой скамье, стоящей у камина. Опешив, Арман поддался и сел рядом с виссавийкой, невольно любуясь, как играют отблески огня на ее тонком лице, как умоляюще блестят ее глаза, как маняще темнеют пухлые губы.
— Прошу вас, выслушайте меня! Прошу! Я понимаю, вы обижены.
Но все не так, совсем не так. — Она пыталась говорить горячо, убеждающе, но слова на чужом языке явно давались ей с трудом, оттого она растягивала фразы, не в силах вложить в них ту горячность, что сияла в ее глазах. — Брат болен. Очень. Но никому вреда не делает… Поймите! Мы не хотели вас обидеть. Но как, как в таком виде показать его невесте? Я прошу вас! Умоляю!
Не уезжайте. Дайте нам седмицу или две, и я обещаю, брату станет лучше. Уже стало, смотрите!
Девушка подбежала к окну и раньше, чем Арман успел возразить, распахнула ставни, впустив неожиданно ласковый утренний свет. Не понимая, чего она хочет, Арман встал рядом и, выглянув в окно, опешил.
Даже парки повелителя не могли сравняться с великолепием клана. Там, за стенами стоявшего на горе замка, раскинулся лес.
Огромные деревья, украшенные россыпью сочных плодов, серебристые ленты рек, то игриво прятавшиеся за листвой, то вновь из-под нее выныривавшие, парившая над лесом пара белоснежных пегасов.
Залюбовавшись грацией животных, Арман почти забыл о незнакомке. Поймав на себе ее жаркий взгляд, он внезапно почувствовал себя неловко, почувствовав, что краснеет. Впервые за долгие годы женщина заставила его смутиться, как обычного мальчишку. Боги, да что же это?