Власть любопытства - страница 6

За пятнадцать минут до обговоренного времени я прошел по указанному адресу и за тяжелой дубовой дверью с изящной резьбой обнаружил деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Поднявшись, я оказался в маленькой комнате, обшитой легкими панелями светлого дерева. Из комнаты вела только одна дверь, над которой висели настенные часы. Помня о пунктуальности доктора, я сел в мягкое бежевое кресло у стены и стал ждать. Пока большая стрелка приближалась к цифре двенадцать, в голову лезли неразборчивые сумбурные мысли, отогнать которые не было никакой возможности. Когда я уже хотел встать и постучать в дверь, на меня неожиданно нахлынул страх, захотелось вернуться в знакомую комнату с голубыми стенами и сжаться в комочек под одеялом, жалея себя. С отвращением к этим мыслям я заставил себя сделать несколько шагов к двери, когда она отворилась.

На пороге стоял мужчина средних лет с каштановыми волосами и тонкими аристократичными чертами лица, одетый в изящный темно-зеленый костюм-тройку. Он производил приятное впечатление, но не вызывал доверия с первого взгляда.

— Добрый вечер, надо полагать мистер Поттер? — официально поздоровался он. Мне стало неуютно под его оценивающим цепким взглядом. Я попробовал изобразить улыбку.

— Да, это я. Добрый вечер, доктор Лектер.

Я выдавил из себя нервную улыбку, но должного впечатления это, видимо не произвело.

— Прошу Вас, проходите, садитесь там, где Вам будет удобно. Для большей продуктивности нашей встречи необходимо, чтобы Вы чувствовали себя максимально комфортно.

Я прошел в просторную светлую комнату с большим окном, за которым отчетливо виднелся парк и часть улицы. В комнате находились большой диван, обтянутый черной кожей и два таких же кресла, стоящих около маленького стеклянного столика. Стены были заняты шкафами с большим количеством книг, многие из которых были озаглавлены на частично известной мне латыни. Я слегка скованно сел в кресло и подождал, пока Лектер начнет:

— Прежде всего, я хотел бы выяснить, что именно с Вами произошло, что Вы так взволнованы. Ваши объяснения по телефону определили характерный для многих расстройств набор симптомов. Так что же с Вами произошло, Гарри?

— Перед тем, как я что-либо расскажу, я хочу быть уверен, что ничто из этого не выйдет за пределы комнаты, — напряженно проговорил я, ожидая отказа.

Ганнибал очень внимательно на меня посмотрел, что-то прикидывая в уме, и обманчиво расслабленно откинулся на спинку кресла:

— Конечно, Гарри, можете не волноваться. Вы можете полностью мне доверять, врачебная этика запрещает мне обсуждать Вас, как моего пациента, как с другими психиатрами, так и с властями без Вашего согласия, — спокойно проговорил он, соединив руки.

Его действия производили гипнотический эффект, я сосредоточился на плавных движениях пальцев и незаметно для себя расслабился в удобном кресле.

— Эмм… Я хотел бы Вас предупредить, что сообщая некоторую информацию, я серьезно нарушаю закон, — нервно теребя сумку, сказал я. — Если об этом кто-то узнает, неприятности будут только у меня, Вам ничего не грозит, — поспешно добавил я.

— Продолжайте, пожалуйста, меня это совершенно не смущает.

Лектер выглядел задумчивым, его поза совершенно не изменилась, только взгляд выражал вежливое любопытство и заинтересованность. Я глубоко вздохнул, ожидая, что мне не поверят, и начал рассказ о магии:

— Для начала я хотел бы рассказать о скрытом от обычных людей мире волшебников. Информация о существовании нашего мира запрещено передавать не волшебникам — маглам, и именно за это меня могут наказать. Я совсем не ожидаю от Вас, что Вы поверите мне на слово, и приготовил небольшую демонстрацию. Поскольку существуют некоторые средства контроля и слежения, я не буду творить магию сам, но покажу некоторые магические вещи, чтобы Вы мне поверили.

Потеребив сумку в последний раз, я начал выкладывать на столик свои недавние покупки, попутно объясняя их назначение, не забыв упомянуть о безразмерности самой сумки. Лектер сидел почти неподвижно, плавно вращая пальцами, его лицу сохраняло выражение вежливого внимания, и я не смог понять совершенно ничего определенного, поэтому воспользовался последним аргументом.