Власть шпаги - страница 9
– Я вот еще что замыслила, Никита Петрович, – между тем продолжала девушка. – Коли воля твоя на то будет, так мы б с Федором на посад тихвинский перебрались, лавку открыли б или рядок.
Тут Серафима стала совершенно серьезной, даже насупилась:
– Ты, господине, не думай, в накладе не останешься. Мы те с лавки кажный месяц платить будем, сколь скажешь! Пусть и немного, однако же – постоянно, ага. Вернешься со службы – а тут тебе денежка.
– Денежка – это неплохо, – пригладив бородку, задумчиво протянул молодой человек. – Я б так и сделал, как ты сказала, однако же… Юрьев день-то государь давненько уже отменил, забыла?
Серафима спала с лица…
– Отменил, да… Я и запамятовала.
– Ничего, девица, не журись! – взяв девчонку за плечи, успокоил Бутурлин. – Что-нибудь да придумаем, да.
И впрямь тут надо было думать. Государевым сборником законов – «Соборным уложением» – переход крестьян от своих хозяев был строго-настрого запрещен. Не как в старые времена: пришел в ноябре день святого Георгия (Юрьев день), заплатил помещику аль боярину пожилое, ушел… ныне же, увы…
– Придумаем что-нибудь, – снова заверил Никита Петрович. Погладил девчонку по голове, откашлялся: – И вот тебе мое слово. Вижу, девушка ты не по годам умная, рассудительная…
При таких-то словах юная холопка зарделась, словно аленький цветок, видно было – похвала барина ей очень приятна, очень-очень! Все ж таки добрый человек Никита Петрович, добрый и умный… иной бы давно бля…щей назвал, да прогнал бы в шею!
– Так вот, раз уж ты такая разумница, – ничтоже сумняшеся, продолжал Бутурлин. – Назначаю тебя ключницей!
– Ключницей?! – Серафима недоверчиво покусала губу. – Правда?
– Правда-правда, – спокойно покивал молодой человек. – Прежняя-то моя ключница, сама знаешь, померла. А новую назначить все как-то руки не доходили… Теперь вот – дошли.
– Так в деревне ж и постарше меня есть, – старательно пряча радость, девчонка шмыгнула носом.
– Постарше – не значит умнее, – хмыкнул Бутурлин. – Сказал – будешь ключницей, стало быть – будешь. А по осени, как водится, свадьбу сыграем. Коли Федор твой не раздумает…
– Не раздумает. Никуда он не денется. Никуда… Ой, милостивец ты наш, свет Никита Петрович! Коли так и пойдет… Век за тебя Бога молить буду, век!
Порывисто соскочив с ложа, Серафима бухнулась на колени, как была – голенькая, растрепанная, смешная… и невероятно желанная!
– Ну, что ты там об пол бьешься? – ласково улыбнулся Никита. – Давай забирайся обратно… Иди…
Совсем скоро Серафима покинула барскую опочивальню, счастливая, как никогда. Все шло так, как она и рассчитывала, о чем думала долгими зимними вечерами. Ну, правда же – не век же рабой вековать? Коль дал Господь красоту да в придачу еще и мозги – так можно и кой-чего для себя, любимой, добиться. Не как эти набитые дуры – Марфутка с Феклою.
Несколько утомленный ласками пылкой красавицы, Никита Петрович, в ожидании Леньки с водкой, смежил глаза, да и сам не заметил, как погрузился в сладкую полудрему. И привиделся ему славный город Ниен. Впрочем, даже и не привиделся, а, скорей, вспомнился…
Август прошлого, 1655, года выдался жарким. Даже обычно полноводная Нева, да и часть Ладоги обмелели, и от шкиперов требовалось немалое искусство, для того, чтобы не посадить судно на мель. А уж ежели на борту не было лоцмана – то и совсем плохо дело! Уж конечно, никто из ревельских, рижских, нарвских и прочих купцов, периодически наведывавшихся в Тихвин, Ладогу, Новгород, не желал рисковать ни кораблями, ни товарами. Брали лоцманов, многие – на постоянной основе, как вот тот же герр Готлиб Шнайдер, почтенный негоциант из Ниена. Герр Шнайдер всегда брал Никиту Бутурлина, о чем молодой помещик знал и с июня по октябрь старался находиться в Тихвине, ибо, кроме Шнайдера, там можно было запросто наняться и к другим торговцам. Господина Бутурлина знали все шкиперы, считая его весьма опытным специалистом, да и вообще хорошим парнем. Вот и шарился Никита Петрович, забросив все свои поместные дела, зарабатывал денежку непростым лоцманским трудом, за что был весьма благодарен родному батюшке. Именно тот когда-то свел сынка с дядькой Савелием, лоцманом от Бога, знавшим все мели на Неве и Ладоге как свои пять пальцев! От Савелия-то и перенял молодой Бутурлин все свои знания, кои теперь и использовал, справедливо полагая, что с одного оброка в его деревеньке не проживешь и, уж тем более, оружие да экипировку не выправишь! Государева же жалованья можно было дожидаться годами. Вот старик Бутурлин так и умер, не дождавшись.