Властелин «чужого»: текстология и проблемы поэтики Д. С. Мережковского - страница 22
«Наружность Гёте. "Орлиные очи". Самая целительная из книг. Наполеон и Гёте. "Vous êtes un homme. Das war ein ganzer Kerl!". Вечная юность. Влюбленность. Мариенбадская элегия. Связь с природой.
Каменный гость. Смерть герцога и герцогини. Страдание. Гёте несчастный. "Wer nie sein Brot mit Tranen aß". "Вся моя жизнь – труд и забота". Смерть сына. Non ignoravi me mortalem genuisse. "Вперед! Вперед по могилам".
Безобщественность. Спор Кювье с Сент-Илером в Париж<ской> Академии и Июльская революция.
Бог – в природе. Малиновка. Вездесущие Божие. Гёте и христианство. Религия бессмертия. Энтелехия, монада. Лай собаки. Смерть Гёте. "Передо мной лежал совершенный человек"
Л.Толстой и Гёте. Почему нам, русским, урок этот особенно важен. Наши сомнения в кумире. "Свет христов просвещает всех". Ангел в II ч. "Фауста": "Wer immer strebend sich bemüht, der können wir erlösen". Здесь "Ключ к спасению Фауста" – и спасению Гёте» (339).
В ходе работы над статьей некоторые фрагменты «Разговоров» заняли иное, в сравнении в первоначальным замыслом, место, однако автор в целом оставался в пределах своего плана. Большая часть выписок вошла в окончательную редакцию статьи. Приведем фрагмент из «Мелочей для вступления»:
«I. 219 – "Шекспир подал нам золотые яблоки в серебряных чашках. Но беда в том, что мы приобретаем серебряные чаши и валим в них картофель".
Разговоры Гёте – самая здоровая, самая целительная из книг. Ср. с диалогами Сократа, особенно Федоном. Если бы спросил ни во что не верующий и потерявший смысл жизни человек, какую книгу читать, – я бы сказал: Разговоры Гёте.
321. – "Все благородные по природе".
324. – "Мы, как бильярдные шары, катимся по земному полю: когда им случается столкнуться, они еще дальше отскакивают друг от друга".
II – 17. – "Ваше превосходительство, высказываете великие вещи, и я счастлив, что слышу их".
69. – "Правда – алмаз, от которого лучи расходятся не в одну, а во многие стороны".
135. – "Я всегда в стороне от философии: точка зрения здравого человека, рассудка была моею". Не философ, не ученый, а мудрец.
Карл. 257. —
Вечная юность. I. 40. – Влюблен в 70 л<ет>. Мариенбадская элегия. Прицепил шелковый шнурок к сафьяновому переплету.
42. – Весь был исполнен веселости, силы и молодости. 55. – Мариенб<адская> эл<егия> Сидел в белом фланелевом шлафроке, и ноги у него было завернуты в шерстяное одеяло. 57. Старость – причина болезни. 64. – "Надо часто делать глупости, чтобы возыметь смелость прожить еще".
I. 181–182. – Наружность Гёте по Теккерею. "Необыкновенно черные, блестящие, пронзительные глаза – как у Мельмота путешественника, который заключил договор "с некоторым лицом". Я ощущал перед ним страх." – "Орлиные очи". – Все I. 16. – "Мужественное загорелое лицо в складках, и каждая складка полна выражения" лицо в глубоких складках – морщинах, полное выражения. Странно, жутко – молодые юношеские глаза в старом, древнем лице. "Гёте стариком был еще красивее, чем молодым человеком". В них – «демоническое», божеское для нас, грешных или бесовское для благочестивого христианина.
Каменность, тяжесть и холод нездешний.
"О тяжело пожатье каменной его десницы!"» (340, 342).
Русское издание «Разговоров» Д. Мережковский «разобрал» на цитаты. Они использованы в его статье «Гёте», а также в целом ряде предшествующих ей и следующих за ней исследований.
Последняя прижизненная редакция «Вечных спутников» свидетельствует о переменах, произошедших в представлениях писателя о роли и значении тех или иных имен для современного ему поколения читателей. Отбор статей для включения в первое издание также показателен, ведь к моменту его выхода в свет Д. Мережковским было создано двадцать шесть статей, а вошло в книгу только тринадцать. Б. Томашевский писал, в этой связи, что
«мы вряд ли сможем делать какие-нибудь слишком широкие обобщения и принуждены рассматривать историю текста всегда в строго индивидуальных рамках, особо для каждого автора и для каждого произведения. <…> Самый замысел, как и текст произведения, иногда эволюционирует. Написав одно, в процессе творчества писатель иногда отходит от первоначального намерения и пишет произведение, достаточно далекое от той цели, к которой первоначально устремлялся»