Влюбленные антиподы - страница 8

— Рукомойник на улице! За сараем.

Кузьма нисколько не смутился. Не понял моего сарказма и махнул в сторону крана влажным после моих рук полотенцем.

— Да я тут. По-быстрому…

И отвернулся к окну. Мутному. С заклеенным лопнувшим стеклом. В нашем доме нет мужика. И нет денег на рабочего. Если сейчас Кузьма что-то ляпнет про ремонт, как его сестрёнка, я сумею схватить брошенное им полотенце и как следует отхлестать мажора, чтобы научился держать язык за зубами. Я смотрела на него и ждала… Чего? Злобных комментариев!

Только их не последовало. Кузьма пустил воду и, набрав пригоршню, плеснул себе на шею. Я смотрела на окно, на трещину, ловя краем глаза капли, стекающие по смуглой от лёгкого местного загара шее… Потому что в нашей семье давно не было мужика, и я просто никогда вживую не видела подобный обряд… омовения. Иначе чего мне на Кузьму пялиться?

— Что?

Чего он смотрит на меня так выжидающе? Вынести жгучий тёмный взгляд невозможно. Глаза сами опускаются вниз… А… Полотенце у меня в руках. Все измято. Когда же я схватила его? И зачем? Чтобы протянуть Кузьме?

И я протянула его.

— Доставай стаканы для молока…

Хорошо, что мне дали команду, а то стояла бы так, хлопала глазами, еще целую вечность.

— Есть чашки!

Они уже в моих руках и вот на столе, целые… Хотя руки почему-то тряслись. И явно не из-за лицезрения остатков несостоявшегося праздника.

Кузьма стащил с банки пластмассовую крышку. Наверное, тоже в первый раз такую видел, раз долго крутил ее в руках вместо того, чтобы положить на стол и наполнить чашки.

— За тебя! — он поднял чашку, точно хрустальный бокал. — С днем рождения, Даша.

Я кивнула. Зачем? Когда надо было просто чокнуться… А я уже чокнулась, раз оставила незнакомого парня у себя на ночь.

— Даш, нам надо серьезно поговорить.

После молока? После молока надо бы для начала вытереть белые усы. Впрочем, через секунду Кузьма сделал это без напоминания, пока я кивала ему в знак согласия.

— В общем, я сказал сестре, что не беру ее в Хорватию.

Мог бы мне этого и не говорить. Я обо всем догадалась и без его щенячьих глаз. Не надо извинений. Перебьюсь как-нибудь без моря.

— Не переживай. Я отменю свой отпуск. Никаких проблем.

Мы сидели за столом. С локтями на столе. И сейчас Кузьма стукнул по нему сцепленными пальцами.

— Ничего не отменяй. Поедем вдвоем.

Мои руки остались под подбородком. И удержали челюсть на месте.

— Это как? Вдвоем?

Черт бы побрал мое воображение!

— Я с подругой вообще-то собиралась ехать, а не с тобой, — затараторила я в оправдание собственной растерянности. — Тебе есть кого взять и без меня, вот и бери, раз с сестрой поругался.

Кузьма откинулся на спинку стула и закачался на нем, глядя в потолок. Не на меня. Еще и тяжело вздохнул при этом.

— У тебя нет подруги, — он так и не отвел взгляда от горящей люстры. — Я скажу тебе правду про эту поездку, только пообещай не обижаться. На меня. Я тут как бы совсем не при делах.

Я кивнула, хотя Кузьма и не смотрел на меня. Да и к чему ему мое согласие? Раз решил сказать мне очередную гадость, то обязательно скажет.

— Я собирался ехать один. Слышишь? Один!

Я снова кивнула в пустоту.

— Я хочу в конце сентября принять участие в марафоне в Стоне. Время проверить трассу лично. Ну и решить для себя, стоит или нет заморачиваться. Сестру я брал с собой, чтобы дать матери отдохнуть от ее загулов. Ну и заодно показать Таське, что есть жизнь и без пяти звёзд и лонг-дринков на шезлонге. А сейчас мне вдруг стало реально похер, как она живет.

Кузьма снова ударился локтями о стол и замер, буравя меня взглядом.

— Крыса бы в эту дыру ни за что не поехала, и Тася вспомнила о тебе. Решила, типа, осчастливить. Ну, типа, для Дашки это даже больше пяти звезд. Сечешь, что у тебя за подружка?

Я осталась неподвижной. Но взгляд мой явно кивнул.

— Даш, билет на тебя уже куплен. Машину я по-любому бы снял. За дом мы не платим. Это дача маминой подружки из Загреба, с которой она в школе училась. А еда… Даш, это не проблема для меня, честно.

— Я не хочу ехать.

Он вскочил и отвернулся к окну. Потом снова взглянул на меня.