Влюбленные - страница 6

— Замолчи! — Костя догонял Дениса, забавно дрыгая в воздухе промокшей ногой.

Их нелепая ссора могла закончиться только одним — хохотом и веселой потасовкой, но Косте не хотелось снижать тона.

— Да ты что? Ты что? — Денис как бы испугался и обиженно надулся, а в его хитроватых рысьих глазах копился смех. Да, он брал реванш, мстил за то, что Костя так долго водил его за нос. И Костя это понимал.

В общежитии Денис докрасна растер веснушчатые бицепсы и грохнулся на кровать так, что сетка провалилась чуть не до полу. Миролюбиво предложил:

— Ложись тоже.

— Не хочу.

— Будешь переживать? Испортил я тебе свидание, да?.. А вот — не темни…

И Денис отвернулся лицом к стенке. Казалось, он уже заснул, но послышалось подозрительное хрюканье в подушку, и он весь затрясся. Костя швырнул в него боксерской перчаткой, врезал по заду туго скрученным полотенцем — Денис не унимался. Тогда Костя прыгнул на него, и они свились в клубок, крича, рыча, и так барахтались до тех пор, пока аспирант Клубинин из соседней комнаты не забарабанил кулаком в стену.

— Тсс… — Денис, поверженный не столько силой, сколько щекоткой, поднял вверх указательный палец. — Не будем мешать будущему светилу придумывать новую систему земледелия. Ну сдаюсь, сдаюсь. Кто она?

— Система?

— Молодой человек, вам салазки давно не загибали?

— В медицинском учится.

— На котором курсе?

— Вместе закончим, в один год.

— Эх, и везет же тебе!

— Опять подковырочки?

— Идеальная семья: жена — сельский врач, муж — сельский агроном.

— Чудило! Где ты встречал городских агрономов?

— Да разве мало нашего брата киоскерами да мороженщиками работает?.. Слушай! — Денис кулаком подбил под себя подушку. — Был я сегодня в парткоме и узнал цифры потрясающие! Из прошлогоднего выпуска сто сорок семь человек не прибыли на место назначения! Как в воду канули! А? Вот отсевчик!

— У нас будет не меньше.

— Пожалуй… А не кажется тебе, что с образованием вообще чушь какая-то получается? Ну зачем лезут в юридические, педагогические, если наперед знают, что ни судьями, ни учителями не будут? — Подождал ответа. — Вот и меня ведь (помнишь, я как-то тебе говорил?) батя устроил в училище связи. Учусь год, чувствую — что-то не то. Не лежит душа к розеткам-штепселям. Тоскую по степи! Я и подался в сельскохозяйственный. Явился к директору. Так и так, хочу у вас учиться. Глянул он на мою форму: «Из училища связи?» «Так точно». «Не возьму. У меня и своих хулиганов достаточно». Понимаешь, не поверил, что я сам пожелал. Думал — исключили! Едва убедил его. Правильно я сделал?

— Молодец, молодец. Дай я тебя по головке поглажу, умница.

Денис посмотрел на Костю, и улыбка растеклась по его широкому лицу.

— Э, да ты все еще там… витаешь. — И вдруг басисто запел: — Выбор твой я, отрок, одобряю! Патриаршее благословение прими. А чтоб не было смуты в нашей келье святой, испроси его и у Ладо, епископа грузинского.

— Ну, хватит.

— Хватит так хватит.

После этого Денис и в самом деле быстро заснул, а Костя подложил под спину подушку и начал «переживать» — в мельчайших подробностях вспоминать все то, что произошло при встрече с Ниной. Теперь это стало для него привычным — перед тем как заснуть, еще раз мысленно увидеть ее глаза, улыбку, услышать ее слова, находя в них какой-то особый, не сразу открывающийся смысл. Бодрствования эти иногда затягивались за полночь; по утрам поламывало голову, приходилось обливаться холодной водой, проделывать усиленную гимнастику с гантелями, — и тем не менее он не мог отказать себе в этом удовольствии.

«Если бы у меня была ее фотография… Попросить? Она — мне, я — ей. Как-то по-мещански получается…»

Взял со стола карандаш, блокнот, в котором конспектировал органическую химию, и быстро сделал набросок Нининого лица. Ему удалось передать овал ее лба, тоненький подбородок, разлет широких, точно хвойные веточки, бровей… Но глаза! Он так ясно видел их на белом листе — совершенно живыми, пробовал обозначить карандашом — получалась какая-то несуразица: есть ресницы, веки, зрачки, но все это разъединенно, мертво.

«Где-то у меня была бумага для рисования».