Влюбляться запрещено - страница 21

Дома меня как всегда ждал Бегемот, голодный и истосковавшийся по ласке мужчина. Я решила поддержать праздничное настроение и достав с балкона коробку с елкой, стала ее наряжать. Старые игрушки хранили в себе воспоминания прошлых лет. Я вспомнила как наряжала елку с мамой, как разбивала шары и как аккуратно складывала игрушки еще несколько лет назад. Я посмотрела на полу-наряженную елку и Бегемота, ползающего под ней. Мне безумно захотелось маленького чуда. Я старалась держаться как могла, но когда ты одинок это пустая трата времени. Мне стало очень тоскливо. Настроение пропало. Так и оставив елку с коробками, я легла спать и забылась тяжелым сном.

Мне снилась мама, она сидела на кухне в нашей старой квартире и что-то увлеченно рассказывала. Я пыталась уловить суть и запомнить каждое ее слово, но их смысл неуловимо ускользал. С улицы доносился колокольный звон и я удивленно выглянула в окно, у нас во дворе не было церквей, откуда же этот странный звук…

В дверь настойчиво звонили. Вынырнув из тяжелого сна, я, запинаясь о коробки, проковыляла к двери. Осторожно выглянула в глазок и охнула, на пороге стоял Вадим. Запоздало я поняла, что открывать дверь стоя в пижаме не самая лучшая идея. Вадим был очень бледен, мелкая испарина покрыла лоб. Пошатываясь он держался за левый бок, стараясь его не напрягать.

– Единороги? Тебе что десять? – он хотел вскинуть бровь, но одно движение и его лицо перекосило от боли.

– Если ты пришел, чтобы оскорблять меня…

Договорить я не успела. Его глаза закатились и он медленно стал оседать на пол. Охнув от тяжести, я подхватила его и усадила на пол в прихожей, быстро захлопнув дверь. Не хватало чтобы соседка проснулась и увидела, что тут происходит.

По телу пробежал холодок и я только сейчас заметила, что испачкала всю пижаму в крови.

– Мамочки, – прошептала я и распахнув пальто Вадима увидела глубокий порез.

Стащив с его шеи шарф, я приложила к ране, пытаясь остановить кровотечение.

– Держи, – бросила я, заметив, что он приходит в себя и побежала за телефоном с аптечкой.

Набрав 112, я прижала трубку к уху и вывернула содержимое аптечки на пол.

– Алло, скорую…

Попыталась я вызвать помощь, но Вадим вырвал телефон, отшвырнув в сторону.

– Ты что творишь?! – воскликнула я, думая, что Вадим решил помереть у меня в прихожей.

– Нельзя их вызывать, иначе меня найдут и тогда я точно не жилец.

– Боже, – я едва сдержалась, чтобы не устроить разбор полетов прямо сейчас.

Как зайти спросить все ли у меня хорошо, добралась ли из того чертово Зюзино – это он не мог. А приползти ко мне за помощью, с головорезами за спиной – без проблем?! Злость придавала мне сил мыслить здраво.

Я посмотрела на хлоргикседин и бледное лицо Вадима. Делать было нечего, убрав его руку, и отодвинув шарф я буквально облила порез раствором.

– Твою ж…! – Вадим резко открыл глаза хватая ртом воздух, – Предупреждать надо!

Он шипел от боли, а я тем временем одела перчатки и взяв клей для порезов, попробовала соединить края раны. Вроде получилось неплохо и кровотечение прекратилось.

– Шрам останется, – пробубнила я, молясь, чтобы он не умер у меня в прихожей.

– Поверь, это последнее, что меня сейчас волнует, – он опять зашипел.

Протерев кожу дезинфицирующей салфеткой вокруг раны, я смысла запёкшуюся кровь и закрыла ее большим куском пластыря.

– Нам нужно встать, я помогу дойти до дивана. Только осторожнее, иначе порез разойдется.

– Хорошо.

Приобняв его со стороны здорового бока, мы вполне успешно встали и осторожно прошли в комнату.

– Наверно поздно спрашивать, есть ли еще ранения? – уточнила я.

– Вроде нет, но можешь осмотреть, я не против, – даже в полуобморочном состоянии он умудрялся пошлить.

Вадим осторожно лег на спину, прикрыв глаза.

– Кому мне позвонить чтобы тебя забрали? – спросила я, но ответа не получила.

Мой ночной кошмар успел уснуть. Или потерять сознание. Одно из двух. Надеясь на первое, я решила дать ему поспать и пошла прибираться в прихожей. Настанет утро и сразу же выставлю его вон, а там пусть Толя разбирается.

И пока Вадим сопел, мое бодрствование продолжалось. Я дрожащими руками стащила с него ботинки с брюками, уже предвкушая сальные шуточки на эту тему. Рубашку трогать не стала, не хотелось теребить рану. Бегемот видимо испытывал мужскую солидарность и как только я накрыла Вадима одеялом, улегся у него в ногах.