Внеклассный урок - страница 3

  Хотя что удивляться? После зимнего успеха, когда фриц наконец узнал, по чем фунт лиха, им опять приходилось отступать. Не так, конечно, как прошлым летом, когда это больше походило на бегство. Иван никогда не забудет и то, как они с остатками дивизии выбирались из "котла", и то, как грязные, поникшие и голодные топали десятки километров по пыльным проселкам. И уж точно не забудет ту беспомощную ярость, с которой наблюдали из леса, как фашисты хозяйничали в захваченной деревне.

  Нет, сейчас все было по-другому. И колонны шагали стройные и организованные, и отходили на заранее подготовленные позиции. Вот только все равно назад. И даже понимание того, что так надо, не избавляло от горечи, наполнявшей душу, когда они покидали очередной рубеж. Ведь столько ребят так и осталось там среди горелого железа, чьим сапогам уже не суждено взметнуть дорожную пыль. И только оборачиваясь назад, и глядя на дымящие остовы вражьих танков, удавалось убедить себя, что все это было не зря.

  Иван прищурился, вглядываясь вдаль, будто так можно было увидеть сколоченные наспех кресты, на которые еще неодобрительно, но молча косился почивший политрук. Словно чувствовал, что вскоре и ему предстояло улечься под таким же. Потому как не важно, кем ты был при жизни: православным или коммунистом. Воздается-то в итоге по делам, а не по партбилету.

  Конечно же, ничего он там не увидел. Только воздух, пронизанный жарой, трепетал мелкой рябью. Да птицы какие-то чернели вдалеке на фоне желтого солнечного круга.

  Только вскоре птицы стали крупнее, а еще через минуту стал доноситься монотонный натужный гул.

  - Воздух! - Заорал кто-то, пробегая по окопу. - Воздух!

  Но все и так уже смотрели на приближавшиеся самолеты, прозванные за свой несуразный вид "лаптежниками". Издалека они в самом деле походили на птиц, раскинувших угловатые крылья и выставивших когти-шасси. Только клевались эти "пернатые" дюже болезненно - уж это Иван знал не понаслышке.

  Гул нарастал все больше: назойливо, на одной тягучей ноте, играя и на без того натянутых нервах. А через минуту самолеты приблизились настолько, что их даже удалось сосчитать. Восемь машин летели попарно, растянувшись параллельно советским позициям, будто пытаясь отрезать их от раскаленного неба.

  Солдаты в окопах оживились: кто-то присел, кто-то забегал, пригнувшись. Юрис резво скинул ружье на дно и приник сверху. Следом и Демьян с Петькой, обильно матюгаясь, стащили вниз свой пулемет. Иван тоже поспешил нацепить каску и прижаться к удерживавшей земляную стенку доске.

  Только старшинские бойцы продолжали торчать в полный рост, с глуповатыми улыбками таращась на бомбардировщики. Один даже выкарабкался наверх и приложил козырьком ладонь, пока пробегавший мимо Соколов не стащил его обратно:

  - Что, рядовой, жить надоело?

  На левом фланге заработала зенитка, застучав добротным деревенским молотком, и вокруг одной из "птиц" рассыпались редким роем черные облачка. Поначалу казалось, что самолет даже не замечает окруживших его разрывов. Но вдруг коротко вспыхнуло, и от намалеванного на фюзеляже креста потянулся длинный смоляной шлейф. "Лаптежник" попытался уйти из сектора обстрела и тяжело, как подстреленный коршун, завалился на крыло. Он даже успел развернуться, но потом полыхнуло еще ярче, и закутанная в огненно-черный кокон машина стремительно рухнула вниз.

  Зенитка переключилась на другой бомбардировщик, но к этому моменту самолеты пошли на боевой заход. Словно обозлившись от постигшей стаю потери, они один за другим бросались вниз, раскалывая воздух пронзительным ревом.

  Краем глаза Иван видел, как старшина чуть ли не прикладом ППШ пригибает к земле бойцов, оглушенных рвущимся с неба адским воем. Только один, тот, что с выбритыми висками, никак не хотел наклоняться и хлопал широко раскрытыми глазами на вышедших в пике "певунов". Не среагировал он даже тогда, когда самолеты в последний момент вырвались из падения, а рев сменился протяжным нарастающим свистом падающих бомб.

  Взрывы изогнутой кривой потянулись вдоль окопов, нет-нет, да заскакивая в траншею. Вот заглохла зенитка, смешавшись с клочьями взметнувшейся земли. Вот подбросило обломок минометной трубы, за срез которой хваталась оторванная по локоть рука. А вот полыхнуло уже настолько близко, что грязь от взрыва гулко шлепнула по каске и лицу, заставив на миг зажмуриться. Но Иван все равно успел увидеть, как раскидало бойцов из соседнего взвода, словно жалкие тряпичные куклы.