Внешность может обмануть (СИ) - страница 13

— Но мне нужен совет, — сказала я, когда мы подошли к машине.

— Зачем? — спросил папа. — Ты их не слушаешь. Я тебе обещал, что поддержу, пока ты получаешь образование. Вот и получи его. А потом уже можешь работать хоть официанткой, хоть уборщицей.

— Ты злишься?

— Нет. Но глупости оставь. Хорошо?

— Хорошо. Не забудь мальчишек забрать.

— Удачного дня.

Папа сел в машину. Я же пошла в сторону остановки, обходя вчерашние лужи. Сыро, гадко и холодно. Неприятная погода. Я с нетерпением ждала, когда закончится осень и наступит зима. Нормальная, настоящая зима. С белым пушистым снежком, морозом и инеем на ветках.

Борис просигналил мне в стороне от остановки. Пришлось подходить к нему. Он вышел из машины. По джентльменский открыл дверцу.

— Я и сама могу…

— Садись, — усмехнулся он.

Легкая ветровка, джинсы, чисто выбритые щеки. А еще резковатый запах одеколона.

— Давай мой билет. Мне еще на автобус надо успеть.

— А целоваться прям здесь будем? — весело спросил Борис.

— А может не будем целоваться?

— Пристегнись.

— Куда мы едем?

— Поближе к твоему институту. Во сколько у тебя занятия начинаются? — Через час.

— А чего так рано едешь?

— Так на двух автобусах добираюсь, — ответила я.

— Чего такая злая? — Я не злая.

— Губы кусаешь. Из-за меня злишься?

— Нет. Ты недоразумение. Сейчас все решим и больше не будем встречаться.

— Сама ты недоразумение, — ответил Борис. — Решит она. Ладно, чего там тебя беспокоит?

— Я хочу устроиться работать официанткой.

— Куда?

— В «Птицу». На выходные.

— Нужны деньги?

— Нет. Я пять лет сижу на шее родителей.

— И? Чего это тебя так беспокоить начало?

— Не знаю. Но… Я хочу от них уехать.

— И когда появилось такое желание?

— Не знаю. Но хочу.

— А что мешает?

Я промолчала. Как объяснить, что произошло сегодня утром? Или что произошло вчера? Я сама не понимала, но эта идея появилась такой резкой и неожиданной, что я сама не ожидала. Но она была правильной.

— Тебя никто не пожалел, — без тени насмешки, сказал Борис. — Ты пришла домой. Разревелись, а тебя никто не пожалел.

Он свернул на второстепенную дорогу. Остановился. Глухое место, где мало кто ходит.

— Обидно. Да?

— Нет. Это все глупости. Просто… Мама и папа готовятся к годовщине свадьбы. Сегодня бабушка приедет. Надо мальчишек после секции забрать. Все хорошо.

— Только плакать хочется, — добавил Борис. Он наклонился к бардачку. Достал оттуда салфетки. Протянул мне. — Давай я тебя пожалею?

— Не надо меня жалеть.

— Тогда давай целоваться, — ответил он. Отстегнул ремень безопасности. — Чего злишься? Я же тебе предложил тебя пожалеть. Ты этого не хочешь. Как захочешь…

— Тогда ты от меня отстанешь?

— Нет. Я тебя пожалею, — ответил Борис. Он коснулся моей щеки. — Чего отворачиваешься?

— Мне неприятно.

— Тебе это кажется.

— Нет. Я в этом уверена, — ответила я.

— Когда неприятно, то не кончают от прикосновений. И не соглашаются на повторную встречу, — ответил Боря. — Какой у тебя колючий взгляд!

— А должен быть добрый и ласковый? — спросила я, чувствуя, как его пальцы скользнули по моей шее. Вернулись к щеке, губам, чтоб обвести их. — Это не гигиенично.

— Секс сам по себе довольная грязная вещь, но при этом приятная. Парадокс.

— И тебе он нравится?

— А тебе нет? — спросил Боря. Он наблюдал за своим пальцем, которые мяли мои губы. Зачем-то надавливали на них, вызывая странные чувства. Вверх, вниз, слегка вперед, потом назад. — Коснись языком.

Хотела спросить зачем, но потом решила, что он этим воспользуется. Пришлось пойти у него на поводу, чтоб он от меня отстал. И зачем я только на это соглашаюсь? Я коснулась его подушечки пальцев. Шершавая поверхность. Вкус чужой кожи. Дыхание перехватило. Он опять провел пальцем по моим губам. Снял очки. Наклонился к моим губам. Я закрыла глаза. Подумала, что он меня поцелует. Но он остановился около моих губ. Я чувствовала его дыхание, аромат пены для бритья, что-то неуловимое и притягательное, отчего закружилась голова. Он был таким близким и одновременно таким далеким, что внутри все переворачивалось. Странное чувство. Странное желание. Достаточно лишь податься вперед. На один миллиметр. Но было страшно. Я не понимала, что будет дальше. Можно было лишь предполагать, что ничего из этого хорошего не получится. Нельзя так делать, но нужно.