Внук зеленой молнии. Тайны старого колчана - страница 6

Капитан улыбнулся. «Эх, бедный мальчик, — подумал он, — с твоей ли силой помогать людям? Сидел бы уж дома».

Юноша догадался, о чем думал капитан, и еще настойчивее стал просить, чтобы его взяли на корабль. Жалко стало капитану юношу. «Ладно же, — решил он, — пусть пойдет с нами в море, в крайнем случае поможет коку чистить картошку». И приказал юноше подняться по трапу.

Когда корабль вышел в море, юноша наотрез отказался идти в камбуз и стал в ряд с матросами. А те смеялись над ним.

— Какой из тебя матрос, — говорили они, — если у тебя душа в теле еле держится?

Юноша же наравне со всеми лазил по мачтам, стоял ночные вахты, таскал витки канатов, под тяжестью которых сам изгибался, как канат. Однако он держался на ногах и не позволял никому помогать себе. Но команда все-таки не верила в его силу, и даже матросы с других кораблей стали смеяться над ним. Тогда капитан приказал спустить юношу в трюм, чтобы до возвращения в свой город его не мог увидеть ни один человек.

Едва корабль вышел в чужое море, на него напали пиратские корабли. Храбро оборонялись моряки, но пиратских кораблей было больше, и они всё ближе подходили к судну, чтобы взять его на абордаж[4] и полонить матросов. И уже сам капитан потерял веру в спасение.

Тогда юноша вышел из трюма и сказал:

— Я спасу корабль!

Как ни тяжело было у всех на душе, моряки улыбнулись. Юноша, увидев это, даже задрожал от обиды. Он стиснул зубы, выпрямился, и в глазах у него загорелся зеленый огонь. Матросы испугались юноши больше, чем пиратов, потому что никогда не видели в глазах у людей такого огня. Один из них спросил:

— Скажи нам, милый, кто ты? С кем мы плавали?

— Вы плавали с внуком зеленой молнии, которую в порыве гнева во время борьбы с врагами породили ваши отцы, чтобы одержать победу, — ответил тот и взлетел в небо.

— Куда ты? — крикнули ему вслед.

— За меня не бойтесь, — отозвался внук зеленой молнии, — я снова вернусь к вам!

Матросы видели, как он огненной змеей пронесся над мачтами их корабля, ринулся вниз, прошил одно пиратское судно, второе, третье, и пиратские корабли, подобно факелам, запылали над морем. Когда они один за другим погрузились на дно, капитан приказал спустить паруса, чтобы подождать юношу.

Долго матросы, задрав голову, смотрели на небо, но юноша так и не вернулся. Говорят, через много лет во время жестокого сражения его видели на другом корабле, и снова он беззаветно дрался с врагами. Теперь его уже нет в живых, но ходит молва, что где-то живет его внук, имени которого никто не знает.

Одному юноше очень хотелось чем-то прославиться, но на корабле никогда не выпадало такого случая, чтобы трудное или аварийное дело пришлось первым выполнить ему. Обязательно кто-нибудь из матросов успевал раньше его.

Когда матросы собирались в кубрике и начинали друг друга хвалить или благодарить за помощь, юношу всегда обходили молчанием. Ему это было неприятно. Тем более, что он служил вместе с отцом на одном корабле.

Но однажды и ему выпал случай отличиться перед всеми. Ночью, во время шторма, за борт упал человек. Никто этого не заметил. Юноша поспешно бросил утопающему конец и стал его тянуть на судно. Немного подобрал веревку и крикнул сквозь вой ветра пострадавшему:

— Смотри не забудь, что это я спас тебя!

— Хорошо, — еле слышно ответил тот, — не забуду.

А юноша опять немного подтянул веревку и снова кричит:

— Ты не забудешь сказать в кубрике, что это я спас тебя?

На этот раз пострадавший промолчал.

— Смотри не забудь, что я спас тебя, — опять повторил пострадавшему юноша.

— Чем вечно слушать твои напоминания, лучше уж останусь тут, — сказал пострадавший и нырнул в воду.

К этому времени подбежали к юноше другие матросы.

— Что за чудак оказался за бортом? — удивленно спросил юноша. — Я его тянул, тянул и чуть ли не вытянул совсем, а он вдруг отказался от моей помощи.

— Твой отец, — сказали ему.

На одном корабле матросы никак не могли подобрать капитана по себе. Кого ни пришлют командовать ими, матросам казалось, что капитан попадался или очень крикливый, или такой беспокойный, что никому не давал переброситься лишним словом.