Внук золотого короля - страница 12

— Готово!

— Слава богу! Кто же, кроме нас, удостоился?

— Наследник один!

Томас с торжеством поглядел на жену.

— Наследник один, — повторил нотариус спокойно, — Эдуард Ринган.

— Как Эдуард?.. А я?

— Вы? О вас не упоминалось!

Мистрис Ринган вздрогнула.

— Значит, иными словами, все получает этот мальчишка? — вскричала она.

— Да. To-есть ваш сын, мистрис Ринган.

Молодая женщина покраснела. Томас быстро и сурово поглядел на нее.

— Да, — повторил он дрожащим голосом, — наш сын... это... очень хорошо. А кто же опекун?

— Я! — отвечал мистер Томас и, холодно поклонившись госпоже Ринган, вышел из комнаты.

— Негодяй! — вскричала та и разрыдалась.

Муж схватил ее за руку.

— Ты ужасно неосторожна.

— Да, — сказал Нойс, — мистер Томсон очень был озадачен выражением «этот мальчишка». Это странно звучит в устах матери, обревшей свое дитя.

— В конце концов, — сказал Ринган, — может быть, он и в самом деле наш сын. Не в этом дело.

— А в чем же?

— В том, что если отец умрет, мы будем не при чем... С таким опекуном, как этот Томсон, не сговоришься. Он не даст нам ни копейки. По-моему, надо созвать совет психиатров и объявить отца ненормальным. Нелепое завещание!

— Ничего нет нелепого в том, что дед завещает все внуку.

— Когда жив сын?

— Э, полноте глупости! Неужели он не понимает, как вы к нему относитесь? Что за наивность! Вы сами желаете его смерти. Вот вам и возмездие.

— Но что же делать? Что делать?

Мистрис Ринган встала и крикнула в бешенстве:

— Будь проклят час, когда я вышла за вас замуж!

И она ушла, страшно хлопнув дверью.

Томас мрачно ходил большими шагами по комнате.

— Что делать? — повторял он.

Нойс засунул руки в карманы.

— To-есть вы в самом деле хотите знать, что делать?

Томас круто остановился.

— Вы... вы знаете, что надо делать?

— Думаю, что да.

Томас положил ему обе руки на плечо.

— Если вы в самом деле дадите мне мудрый совет, Нойс, — сказал он взволнованно, — я вам обещаю один миллиард из наследства... один миллиард!

Нойс опустил руку в карман.

— Уэлл, — сказал он, — подпишите вексель.

Была яркая звездная ночь.

Океан мерцал фосфорическими отсветами, созвездие Южного Креста сияло над горизонтом. После жаркого тропического дня приятно было ощущать ночную прохладу.

«Кашалот», пыхтя и кряхтя, резал носом теплые волны. Это был старый «коптильник», давно нуждавшийся в основательном ремонте, совершавший товарные рейсы между островами Океании. Он своим поношенным винтом, казалось, с трудом пенил воду, оставляя позади себя до самого горизонта широкую фосфорическую дорогу.

На канатах, свернутых и сложенных на носу «Кашалота», сидели и молча глядели на Южный Крест два моряка. Один был уже довольно стар, с тем суровым и даже жестким выражением лица, которое обычно приобретают люди, много испытавшие в жизни. Когда-то, видно, он был очень силен и здоров, но теперь он поминутно кашлял и растирал себе грудь, словно ему душно было даже среди этого простора. Другой был, напротив, очень юн, почти еще мальчик. Он спокойно глядел на океан с видом хозяина, осматривающего свои владения, и тихонько посвистывал. По воде вдали иногда проплывали какие-то бесформенные черные предметы — деревья, вырванные с корнем недавним ураганом и унесенные в море.

— Таити недалеко теперь! — сказал старик.

Потом он задумался.

— Если я умру внезапно, — сказал он, — смотри, Эд! Хоронить меня в море! Даже, если я умру там на суше, все равно хорони в море! С лодки!

Юноша кивнул головой.

— Хорошо! — просто сказал он.

— А что, Эд, — продолжал старик, — как по-твоему, страшно это — умирать?

Эд покосился на него и пожал плечами. Очевидно, он очень мало задумывался над этим вопросом.

— Не знаю!

— А жить тебе нравится?

— Странные вещи ты спрашиваешь, дед! Конечно, нравится!

— И ты совсем доволен своей жизнью?

— Доволен!

— Ну, а скажи, Эд, тебе бы хотелось быть богатым человеком? Страшно богатым!.. Иметь целые сундуки... кой чорт... не сундуки, целые вагоны денег...

— А зачем мне это нужно?

— Ну, как зачем! Ты жил бы во дворце, имел бы слуг... ездил бы всюду в автомобиле... Не работал бы!

— Чудак ты, дед! О чем речь завел! Не знаю... Думаю, что ни к чему это все мне.