Внутренние война и мир - страница 31

В этом состоит различие между наукой и религией — и, следовательно, я могу сказать, что религия является более глубокой и великой наукой, чем сама наука. Научный ум обязательно начнет с центра, поскольку воздействие на периферию необязательно достигнет центральной точки, но воздействие на центр непременно распространится на периферию. Вред, нанесенный листу, необязательно отразится на корнях дерева — обычно этого не происходит, и в таком воздействии нет необходимости — но вред, причиненный корням, обязательно скажется на листве. Это неизбежно, реакция будет обязательно.

На каком уровне Кришна общается с Арджуной, который погрузился в такое состояние ума? Если бы Кришна имел дело с Арджуной на физическом уровне, Гита стала бы книгой по физиологии. Основное внимание в ней было бы уделено организму. Но Кришна общается с Арджуной на уровне ума; следовательно, Гита оказывается трудом по психологии.

С того момента, как Кришна пропускает мимо своего внимания феномен физического состояния Арджуны, Гиту можно считать сугубо психологической книгой. Кришна не проверяет пульс Арджуны, не дает ему термометр. Кришна не обращает, по существу, никакого внимания на то, что происходит с телом Арджуны; Кришна занят умом героя.

Над этим стоит глубже задуматься.

Как я уже говорил, даже сегодня ум человеческой расы почти не отличается от ума Арджуны. И сегодня симптоматические проявления человеческого тела сходны с реакциями организма Арджуны. Но сейчас мы начинаем лечение с тела, и именно поэтому даже после полного курса человек остается как никогда больным — дело в том, что со стороны ума он не получил никакого лечения.

Об том же говорит Арджуна: «Ум оставил меня. У меня больше нет энергии, я обессилел».

Что такое сила? Один вид силы скрыт в мышцах — но состояние Арджуны не повлияло на эту силу. Однако в тот момент даже удар маленького ребенка мог сбить Арджуну с ног. Мускулы не помогли бы герою; малыш справился бы с ним. Следовательно, мышечная сила не имеет значимых последствий.

Существует другая сила, которая проявляется в воле. По существу, истинная сила или мощь рождается именно из воли.

Арджуна полностью потерял ту силу, источником которой является воля. Но откуда в такой ситуации возьмется воля? Когда перед умом встает дилемма, когда он охвачен конфликтом, воля разваливается на части. Она кристаллизуется, только когда ум собирается в одной точке. Если ум сталкивается с дилеммой, если он погружен в конфликт, то человек теряет волю.

Мы также слабы, у нас также нет воли. Мы утратили волю в тот момент, когда задались вопросом: «Что делать и чего не делать? Что правильно, а что ошибочно?» Почва ушла у нас из-под ног. Наш внутренний Арджуна пребывает в неизвестности, в заточении.

Каждый человек проходит через это состояние. Благодаря этому Гита остается чем-то особенным, хотя удивительные истины можно найти в Коране, Библии, Зенд Авесте, Дао Дэ Цзин и во множестве других священных писаниях всего мира. И единственная причина специфики Гиты состоит в том, что она представляет собой, в большей степени, психологический трактат, чем религиозную книгу. В Гите нет пустых высказываний, таких как: «Бог есть» или «Есть душа». В ней вы не найдете философских утверждений и логических силлогизмов. Гита — это первый в человеческой истории текст, полностью посвященный вопросам психологии, а следовательно, она обладает несравненной ценностью.

Будь у меня такое право, я назвал бы Кришну отцом психологии. Он был первым, кто попытался интегрировать ведомый конфликтом ум, страдающее сознание и разбившуюся волю. Можно сказать, что Кришна был первым человеком, применившим психоанализ — и не только психоанализ, но еще и психосинтез.

В отличие от Фрейда, Кришна — не просто психоаналитик; он ставит перед собой задачу психического синтеза. Кришна не только анализирует и исследует ум для того, чтобы выявить его фрагментацию. Он пытается найти возможность восстановить индивидуализацию ума Арджуны — определить, как интегрировать Арджуну.

Каждому из нас свойственно состояние ума Арджуны, но чаще всего люди не достигают такого острого кризиса, как этот герой Гиты. Мы переживаем вялые кризисы и поэтому даже не пытаемся выйти из них. Если бы наши кризисы достигали такого же уровня интенсивности и драматичности, как у Арджуны, возможно, мы также стремились бы к интеграции.