Внутренний дворец. - страница 22

– Это ларец Луй Дамилар? – спросил Дуар, повернувшись к нам.

Мы кивнули.

– Где она?

– Не знаю, господин Луй, – отозвалась Усин. – На ужине её не было.

– Найдите её, – велел евнух своим подчинённым, и все трое вышли, оставив все разворошенные вещи валяться как попало.

В руке Дуара блестела пресловутая заколка. Если бы он не сказал, что изображает замысловатое навершие, я никогда не подумала бы, что эти завитушки – ласточки.

– Ну вот, а нам убирайся, – проворчала Усин.

– Неужели Дамилар – воровка? – спросила я, вслед за ней войдя в комнату и начиная собирать то, что выкинули из моего ларца. – Зачем ей красть?

Усин молча пожала плечами.

– И что с ней теперь будет?

– Накажут.

– Как?

– Как решит её величество.

Я прикусила губу.

Тем временем в покоях поднялась лёгкая суматоха – видимо, к поиску преступницы отнеслись со всей ответственностью. И закончилась она очень быстро. Отчаянным визгом где-то совсем рядом.

Выскочив из комнатушки, мы с Усин со всех ног кинулись на звук – как-то даже боль в коленях отступила. Визжала Чжу, стоя у распахнутой двери в купальню и с ужасом глядя на то, что было внутри. Мы поспели одними из первых, потому я смогла беспрепятственно заглянуть внутрь. В первый момент мне показалось, что кто-то из служанок, собираясь мыться, подвесил к балке под потолком своё платье. Но в следующий миг я осознала, что хозяйка платья осталась в нём. Под ногами у повешенной валялся табурет, на который во время омовения ставили таз или кувшин. Тонкую шею Дамилар охватывала шёлковая лента – та самая, которую носили вместо кушака на поясе. Её длины с избытком хватило, чтобы обмотать и вокруг шеи, и вокруг балки.

– Господи! – по-русски сказала я, когда прибежавшие евнухи отогнали нас и принялись снимать тело. Усин оглянулась на меня, и я глупо спросила: – Это она повесилась, да?

– Может, и повесилась. – Усин помолчала и уточнила: – За воровство могут и палками забить. Уж лучше так…

– Забить? В смысле – до смерти?

– Ну да.

Так нас стало четверо.

Настроение в тот вечер в комнатке, когда мы готовились ко сну, было подавленным. О происшедшем не говорили, да и вообще ни о чём не говорили, просто молча разделись и легли. Но необходимость выплеснуть случившееся всё же была сильнее воцарившихся во дворце страха и растерянности. Пусть шёпотом, но происшедшее обсуждали, хотя и на удивление недолго.

– Но зачем бы ей воровать? – поделилась я своими сомнениями с Усин на следующий день за завтраком. – Она всё равно не смогла бы эту заколку носить и едва ли смогла бы продать. Разве что она была… ну… – Есть ли тут слово «клептоманка»? – Желание оказалось сильнее разума?

– Пообещай, что никому не скажешь, – придвинулась Усин ближе, понизив голос.

– Могила, – с готовностью кивнула я.

– Чего?

– Ну, буду молчать, как покойник в могиле.

– А-а… Ну, покойники, знаешь, тоже разные бывают. Надеюсь, Дамилар нас беспокоить не станет, мы-то ни в чём не виноваты… Говорят, она зубы съела, а язык не сумела!

– Чего?

– Ну, болтала много.

– Дамилар? – удивилась я. Как раз Дамилар из всех девушек казалась мне наиболее молчаливой. Как правило, просто тихо сидела в уголке, прислушиваясь к нашим разговорам.

– Ага. Видели, как она шепталась кое с кем. Не то доносила, не то ещё чего… Вот и вынесли из дворца в белом шёлке.

Шепотки не утихали ещё пару дней, а потом на нас навалились хлопоты по приготовлению к какому-то местному празднику, и о происшедшем, казалось, все начисто забыли.

И в перьях цветных в высоте засверкал

Их знак, лишь взошли колесницы на вал.

На знаке белели шнуры – для него,

Их кони в шестёрках добры – для него.

Со свитой приехал прекрасный наш гость.

О чём же рассказы пойдут у него?

Ши цзин (I, IV, 9)

– А что, дорогая сестра, – весело сказал ван Лэй, даже не успев сесть на предложенную ему поговорят, у тебя тут появился цветочек из «прибежища луны»?

– Тальо, – не поворачивая головы, бросила императрица.

Вроде при виде её брата можно было не падать ниц, так что я ограничилась обычным женским поклоном, удивительно напоминающим европейский реверанс. Ван повернулся в нашу сторону и впервые посмотрел на свиту императрицы.