Во имя мести - страница 4
«Столица отказывает Горной Земле в деньгах на новые раскопки!»; «Собака напала на человека!»; «Разлив реки в Гаутесе! Затоплено четырнадцать домов!»
Он нетерпеливо перелистнул страницу. Всё не то! Нужен другой заголовок…
«Где же он?»
Глаза Хоупера бегло изучали содержимое страниц и искали важное.
Сид уже начал волноваться о том, что об этом деле не написали в газетах, как его взгляд упал на один из заголовков.
«Ах, вот он» – выдохнул сыщик и с удовлетворением принялся читать.
«Последние новости об убийстве семьи Лотерфей.» – прочёл он. – « Дело об ужасном убийстве не стоит на месте. Полиция утверждает, что преступников трое. Этой ночью, пока мы все спали, полиция не смыкала глаз, разыскивая убийц. По подозрению в страшном преступлении задержан мистер Марк Лоулер. Его волос и цветом, и длиной, совпадает с волосом, найденным на месте происшествия. На допросах мистер Лоулер молчит, дать показания отказывается.
Ещё, добросовестно помогать полиции вызвался кинолог из Бенвера, Джеррард Солт.
С такими умами остальным преступникам несдобровать. Очень скоро мы все узнаем их имена.»
–Ну-ну, – хмыкнул Хоупер и поднялся на ноги, держа в руках газету.
Он вышел из большого зала и направился вверх по лестнице, по пути выбросив газету в мусорное ведро.
Взгляд у него был туманный, как утро после грозы. Левой рукой Сид держался за перила, а правая была в кармане. Сыщик сузил глаза и сжал губы, в эту минуту его мозг тщательно анализировал все известные факты.
Осталось несколько ступенек до второго этажа. Вдруг, взгляд Сиднея прояснился. Он нахмурился и стиснул зубы от резкой, острой боли в ноге, которую он повредил пол года назад, за поимкой преступника. Боль исчезла так же резко, как и появилась. Хоупер сделал ещё пару шагов, хромая на правую ногу, и остановился.
Послышались тихие, лёгкие шажочки, а вскоре из-за угла вышла горничная, она протирала мебель от пыли. Эта горничная казалась совсем юной девушкой из-за своих больших зеленых глаз, в которых мелькнул страх. Она не ожидала увидеть кого-то за углом.
– Доброе утро, сэр – поздоровалась служанка с молодым господином.
– Доброе, доброе, – бесстрастно кивнул тот, пребывая в задумчивости. – Хлоя, Вы уже прибрали на чердаке?
Девушка смущённо опустила голову.
– Нет, – еле слышно проговорила она, не глядя на господина.
– Вот и хорошо, – сказал Сид и прошел мимо неё к лестнице, ведущей на чердак.
Хлоя удивлённо подняла голову, с недоумением глядя ему в след. Заметив, что господин снова хромает, она сделала два неуверенных шага и спросила:
– Сэр, Вы хромаете? Давайте я позову врача! – предложила она и сорвалась с места, как её остановил как всегда спокойный голос Сида Хоупера:
– Не стоит мисс, – не оборачиваясь покачал головой он, поднимаясь по лестнице.
Приложив силу и открыв люк, он уселся на полу старого чердака, который представлял из себя маленькую комнатку, заставленную коробками и прочим хламом. В занавешенное круглое окошко просачивался тусклый солнечный свет, который освещал это тесное помещение.
Сидней бесшумно закрыл деревянный люк, подобрался и поднялся на ноги, слегка хмурясь от боли в ноге. Прихрамывая, сыщик подошёл к большой куче коробок, где некоторые были открыты.
Он аккуратно взял верхнюю коробку и поставил её на́ пол. Чихнув от пыли, Лютик достал какую-то тряпку из старой коробки, постелил её на пыльный, холодный пол, и сел.
С интересом малого ребёнка он склонился над коробом, просматривая содержимое.
«Должно быть, там старая одежда,» – предположил Хоупер, доставая потрёпанные временем брюки – «О, это брюки Бенни. Помнится мне, как они ему нравились,» – улыбнулся он, вспомнив своего кузена маленьким.
Сыщик вновь опустил руку в коробку и достал шарф. Тёплый, чёрный, вязанный.
«Это был любимый шарф дяди Уильяма!» – ошарашенно округлил глаза Сид. – «Я помню! Помню, как он аккуратно был сложен на полочке, помню, как дядя небрежно одевал его, как…» – ему стало так грустно, что он не смог закончить мысль.
Сложив шарф именно так, как в последний раз видел его у покойного дяди, Лютик вздохнул.
С печальными воспоминаниями раннего детства, он достал из коробки старую трубку, принадлежавшую его деду. Хоупер не помнил деда, он знал что это его трубка по выжженной надписи: «Гарольд Хоупер».