Во имя справедливости - страница 54

— Да.

— Ну, это не слишком каверзный вопрос, — хрипло рассмеялся Салливан. — Допустим, я отвечу, что просто ехал домой, но по пути меня бес попутал, и я так и не доехал до места назначения. Вас удовлетворит такой ответ?

— Не совсем.

— Ну да. Жизнь во многом загадочна, не так ли? — Заключенный закатил глаза.

— Вам виднее.

— Согласен, мне действительно виднее. Впрочем, держу пари, что большинство умерщвленных мною несчастных вас не очень интересует. Полагаю, вы сейчас здесь совсем не из-за них.

— Ну да…

— Так не томите, расскажите, что побудило вас к встрече с таким чудовищем, как я?

— Роберт Эрл Фергюсон и город Пачула во Флориде.

Насколько ему позволяли цепи, Салливан откинулся назад и расхохотался так громко, что звуки его смеха еще долго отражались эхом от тюремных стен. Кауэрт заметил, что охранники даже повернули голову в их сторону, впрочем тут же утратив интерес к разговору, происходившему в клетке.

— Ну да, Кауэрт. Вновь с вами согласен. Это интересная тема, но мы с вами вернемся к ней несколько позже.

— Почему?

Блэр Салливан подался вперед и попытался приблизить свое лицо к лицу журналиста. Приковывавшая заключенного к столу цепь зазвенела и натянулась. На шее у него набухла вена, а лицо налилось кровью.

— А потому, что вы пока еще не слишком хорошо меня знаете. — Салливан откинулся назад и прикурил новую сигарету от еще тлевшего окурка. — Расскажите-ка мне сначала что-нибудь о себе, Кауэрт. А потом, может, и поговорим. Мне бы хотелось знать, с кем я имею дело.

— Что вас интересует?

— Вы женаты?

— Был женат.

— Дети есть?

— Нет, — мгновение поколебавшись, ответил Кауэрт.

— Лжете. Живете один или с женщиной?

— Один.

— В квартире или в собственном доме?

— В маленькой квартире.

— У вас есть близкие друзья?

— Разумеется, — после короткого колебания ответил журналист.

— Опять лжете, уже во второй раз. Имейте в виду, я считаю… Чем вы занимаетесь по вечерам?

— Сижу дома. Смотрю по телевизору спорт.

— Почти ни с кем не общаетесь?

— Да.

— Спите спокойно? — спросил Салливан, прищурившись.

— Да.

— Вновь лжете. Как вам не стыдно! Вы трижды пытались обмануть несчастного, приговоренного к смерти! В Евангелии от Матфея сказано: «И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься ты от меня…» Скажите лучше, что снится вам по ночам.

— Ну знаете! Это уже слишком!

— Лучше отвечайте мне, Кауэрт, — процедил сквозь зубы Салливан. — А то ведь сейчас возьму и уйду и тоже не стану отвечать на ваши дурацкие вопросы.

— Что мне снится? Всякое разное…

— А точнее?

— Мне снятся люди вроде вас! — разозлился журналист.

— Верю, — рассмеялся серийный убийца, откинулся на скамье и стал с нескрываемым удовольствием разглядывать репортера. — Выходит, вам снятся кошмары. Ведь люди вроде меня и есть кошмары во плоти.

— Это точно.

— Я стараюсь донести это до психоаналитиков из ФБР, но они упорно не желают меня слушать. Что ж, как им понять, что мы лишь дым и кошмары. Мы посланцы тьмы и ужаса на земле. В Евангелии от Иоанна сказано: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». Понятно? Наверняка в психоанализе куча заумных терминов, чтобы описать это явление, но ведь мы с вами в них не нуждаемся, правда?

— Правда.

— А знаете ли вы, что первостатейный убийца может выйти только из по-настоящему свободного человека? Свободного от той ерунды, которой люди так упорно напичкивают свою жизнь.

Кауэрт промолчал.

— Да, вот еще что! Имейте в виду, убивать людей совсем не сложно. Я и об этом говорил психоаналитикам. Дело в том, что убийце, собственно говоря, некогда думать о том, что он совершил. У него сразу возникают иные заботы: ему нужно избавиться от трупа, от орудия убийства, отмыться от крови и так далее и тому подобное. Иными словами, после убийства хлопочешь как пчела. Нужно придумать, что делать дальше, как бы побыстрей скрыться…

— Если убивать не сложно, что же тогда сложно?

— Хороший вопрос, Кауэрт, — усмехнулся Салливан. — Эти так называемые психоаналитики до него не додумались. — Он уставился в потолок и стал размышлять. — Для меня, например, сложнее всего было смириться с мыслью, что я попал в камеру смертников, так и не убив тех, кого мне хотелось убить больше всего.