Во имя Жизни - страница 3

Сборы не заняли много времени. Натянуть штаны, сунуть ноги в кеды, надеть обыкновенную чёрную футболку, — десять секунд. Долго провозился только с капиллярными инъекторами, — широкими браслетами, охватывающими предплечья, — и то только потому, что пришло время пополнить резервуар с лекарствами. Заправив приборы двухнедельной дозой, нацепил их на положенные места и активировал. Браслеты крепко и осторожно присосались к коже, фиксируя себя в пространстве. Обе руки на несколько мгновений онемели, а потом приборчики вибрацией отчитались о работе — внедрении в мой организм полусуточной дозы препаратов, стимулятора и регенератора. По-хорошему, инъекторы вообще не стоило снимать, но во время боя они здорово мешают, а после хотелось отдохнуть.

Тяжело в наше время быть профессиональным спортсменом, да. От конченного наркомана отличаешься только тремя пунктами: во-первых, препараты совершенно легальны, во-вторых, без них действительно просто не выжить с такими нагрузками, и, в-третьих, можно тешить себя надеждой, что лекарства достаточно безопасны, чтобы по завершении карьеры не пришлось оканчивать собственную жизнь инвалидом в больнице. Гольдштейн, во всяком случае, клялся и божился, что слезть с этой дряни можно будет за пару месяцев без особых проблем.

С другой стороны, лекарства и ряд мелких побочных эффектов от них — небольшая плата за возможность успешно провести бой вроде вчерашнего и на второй день после него бегать живчиком. Основная проблема их применения в моём случае иная, очень непрофильная: приходилось старательно шифроваться в редкие визиты на Землю, в гости к родителям. Да и так, в принципе, очень немногие люди с пониманием относились к этой моей небольшой привычке.

Вот, пожалуйста. Моя медноволосая красавица, вернувшаяся из ванной комнаты одетой во вчерашний элегантный брючный костюм, посмотрела на выложенные на стол ёмкости из-под лекарств, мазнула взглядом по предплечью и подняла глаза на меня.

— Я думала, ты такой горячий на самом деле, — с лёгкой насмешкой проговорила она, подходя ко мне и прижимаясь к моему боку. Пальчики с намёком пробежались по браслету. — А это просто действие препаратов?

Я глубоко вздохнул запах стоящей рядом женщины и не удержался от насмешливой улыбки. Обострение обоняния — тоже один из побочных эффектов той стимулирующей смеси, которая бродит в моей крови, и первое время после приёма оно особенно ощутимо. Что порой приносит неудобства, но порой, — вот как сейчас, — доставляет некоторое количество приятных мгновений.

Не люблю, когда меня тычут носом в мои несовершенства люди, не так уж далеко от меня ушедшие.

— Малыш, я же не пеняю тебе, что великолепные духи, введённые тобой сейчас под кожу, в отличие от этих лекарств, запрещены к применению? — мягко укорил я, погладив её тыльной стороной ладони по щеке.

Нет, определённо, мне сегодня повезло; сложно встретить в такой красавице такую рассудительность и самоконтроль. Глаза вновь яростно полыхнули, но губы сложились в улыбку, и женщина, поведя плечами с видом «ну, как хотите», отстранилась. Всё-таки, восхитительная женщина; зачем ей нужна эта дрянь?

«Флёр желания» был наркотиком запрещённым, хоть и не слишком тяжёлым, а все его свойства были вполне понятны из названия. Он действовал как отличное возбуждающее, повышал получаемое в процессе удовольствие, способствовал повышенному выделению феромонов, и так далее. Ощущения-то он обострял, но без него уже «не торкало», да ещё начинались проблемы и с психикой, и, в особо запущенных случаях, с вегетативной нервной системой; почему он и относился к числу запрещённых.

Я накинул лёгкую куртку, — исключительно чтобы прикрыть браслеты, — и мы вместе вышли из номера.

В кафе, расположенное на первом этаже гостиницы, я за трое суток пребывания на этой планете до сих пор не заходил. Сначала была подготовка, потом сам бой, — в общем, не до того было. Даже своё ночное приключение я подцепил буквально на выходе из раздевалки. Впрочем, в свете «Флёра» ещё вопрос, кто кого цеплял.

Большие прозрачные двери впустили меня в довольно живописное место, выполненное в том же старинном стиле докосмической эпохи, что и вся гостиница. Круглые столики под белыми скатертями и ажурные стулья были озарены лучами солнца, проникающими через окна от пола до потолка. Покрытие на окнах делало свет уютно-тёплым, а не слепящими и жаркими. Картинка была очень пасторальной, на мой вкус — так даже слишком, но не вызывала откровенного отвращения.