Во мне живёт часть него - страница 11

Когда мне стукнула шестнадцать, я активно рыскала информацию о моих обидчиках, на это мне понадобилось четыре года, звучит трагично, но так оно и есть, я просыпалась с мыслями о мести, я часами обдумывала план пока не влюбилась… Каждый день я корила себя, за то что они остались безнаказанными. Я ночами попрекала себя за свою слабость, я сдалась, всё с каждым днём погружалось в пучину любви, это как бездна, ей нет конца. Но я также не забывал о своей цели, я хочу узнать, почему убили мою маму. С Марком я чувствовала себя счастливой, нужной, желанной. Но всему хорошему приходит конец… Я дожила до того, что меня порежут, вытащат органы, а потом выкинут как не нужную вещь. Надеюсь хоть мою дочь не тронут, может она всё же запомнит меня, хотя бы имя… Я не хочу кануть в неизвестное…

Марк

-Что ты с ней сделала?! — я рычал в трубку не хуже разъяренного льва, если с её головы и головы моего ребенка, хоть волосок упадет, я не ручаюсь за себя. Летя под двести двадцать за город. Не могла мамаша же отвезти их в свою квартиру, только за город. В моей голове крутилось много разных мыслей, только бы успеть

-Сынок… Забудь, через час её не станет, а ребенка она заберёт с со… — не дослушав эту ересь, кинул телефон на сидение. Руки подрагивали, а сердце колотилось как бешенное, я не переживу, если с ними что-то случиться. Зная свою мамашу, она может сделать всё что угодно, лишь бы вернулся к ней и женился по расчёту. Она точно манипулирует мной, будто я ребенок. Я не поддамся ни за что на свете! Я заберу своих дам и убью всех кто встанет у меня на пути, я увезу их далеко за границу, где уже никто их не тронет, я не хочу совершать ту же ошибку дважды. Я не могу поддаться страху или слабости, это делу не поможет.

Мелисса

Громкий скрип двери выдернул меня из мыслей. Я уже давно смирилась со своей участью, сгину так сгину. Псевдо доктор отлетает от меня и больно ударяется о железную стену. Передо мной стоял он… Он шумно дышал, в его глазах отражалось боль и сожаление. Вот таким он мне нравился больше, как в первый день нашей встречи.

-Уходим! — подхватив меня на руки он понесся на выход.

- Соломония… — с надеждой посмотрев на него, его объятия такие приятные, в них хотелось утонуть. Дальше я провалилась в пугающую тьму, и снова я здесь, эта ужасная комната, и сново я одна, как я не люблю одиночество…

Марк

Я не смог забрать дочь, я просто не успел, сумел выхватить только Мелиссу. Нужно найти способ вернуть дочь. Моя любовь не подавала признаков жизни, это еще больше погружает в страх. Я не смог схватить её до того, как вкололи какую-то дрянь. Что-то по типу наркоза только хуже, когда доза оказывается в крови, она сковывает всё тело, разум покидает человека, он оказывается одинок, и пропускает всю боль. Откуда я знаю? Горькое детство… Мои “родители” не всегда были богатыми. Это и натолкнуло их на такой роковой шаг, им нужна была кукла… Кукла для мишени, отогнав эти столь ужасные воспоминания, аккуратно открыл заднюю дверь машины, уложив Мелиссу на заднее сиденье, сел за руль. Руки всё так же тряслись, что я ей скажу на счёт Соломонии?! Она ещё больше проклянет меня и точно уйдет! Нет! Не бывать этому, я верну дочь до её пробуждения!

Мелисса

Открыв глаза, не сразу поняла где оказалась, это сейчас волновало меньше всего. Жуткая боль во всём теле, не давала даже пошевелиться, голова была занята вопросом: “Где Соломония?!”, я очень хочу надеется что Марк её забрал. Немного придя в себя, я осмотрела комнату. Ничего особенного, большая двуспальная кровать, три двери, стены выполнены в светлых тонах. И мой бог… Большое панорамное окно с видом на лес. Сквозь боль я подошла к окну, моему восторгу не было предела. Я видела зимний лес, даже замерзшую речушку. От моих мыслей отвлек стук в дверь и она открылась. На пороге стоял Марк с подносом, поставив поднос на журнальный столик, подошел ко мне, его шаги были неспешные, плавные, с каждым шагом он сокращал дистанцию между нами, комната стала невероятно мала, а напряжение в воздухе стало сгущаться.

- Где она?! — я не стала медлить, руки от волнения трясло как осенний лист, я боялась худшего, стараясь перебороть накатывающееся страх, посмотрела ему в глаза. В них отчетливо читался: страх, боль, отчаяние.