Во власти чар - страница 40

— Это был президент телевизионной компании, — сказал Эдвард. — Сегодня они устраивают коктейль для голландского посла. Последние месяцы я вел переговоры с голландским телевидением, и этого голландского представителя я оставил без внимания в наш уик-энд. Мое присутствие необходимо. Но это всего-навсего означает, что мы должны выехать немного раньше, чем я планировал.

Джейми смотрела в сторону. Все должно было когда-нибудь кончиться. Она знала это. Она всегда это знала. Это был только сон, фантазия.

— Хорошо, — апатично ответила она. — Я понимаю.

Ее уступчивость удивила и обеспокоила его. И тут, прежде чем он успел подумать, его осенила идея.

— Пойдем со мной, Джейми. Это будет элегантно, очаровательно… один из типичных посольских вечеров. Не заставляй меня идти туда одного.

— Нет, это совершенно исключено.

Она нырнула под одеяло, в ее мозгу пронеслись яркие картины: вот она, нарядно одетая, стоит рядом со своим холодным, неодобрительно смотрящим отцом, который за секунду до того, как представить ее гостям, находит, что что-то не так: ее одежда, волосы, выражение лица. Он мог уничтожить ее одним лишь сказанным словом…

Ей стало так грустно, что она почти не слышала того, что говорил Эдвард. А он решил, конечно, что она просто упрямится. Отбросив уголок одеяла с ее лица, он крепко сжал ее плечо, чтобы она не могла отвернуться.

— Давай, Джейми Пейтон… мой друг, моя любимая. Пойдем со мной. Мы не задержимся там надолго. Мне только надо засвидетельствовать свое появление, покрутиться там немножко, очаровать посла, принести извинения представителю компании. И все. Я не слишком многого прошу.

Она кусала губы, опустив глаза, мрачная и унылая.

— Ну пожалуйста, — упрашивал он, наклонившись к ней так низко, что она чувствовала на щеке его теплое дыхание. — Пойдем со мной, Джейми. Ты послужишь мне алиби. Они только взглянут на тебя разок и сразу поймут, почему я исчез без всяких объяснений. — Он поцеловал ее, потеревшись шершавой щекой о ее нежную кожу. — Они начнут мне завидовать вместо того, чтобы осуждать. Ну скажи «да», Джейми. Скажи «да»…

— Ну хорошо, — согласилась она как можно любезнее, но глубоко в ее душе тлели угольки грусти, и достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы они разгорелись в пламя.

Эдвард подъехал к дому, в котором жила Джейми, и выключил двигатель.

— Мне подождать здесь, пока ты переоденешься или подняться с тобой? — спросил он, положив руку на спинку сиденья.

— Может быть, тебе лучше поехать домой, привести себя в порядок, а потом заехать за мной?

Он медленно покачал головой, на губах его появилась проницательная усмешка.

— Это исключено. Если я выпущу тебя из своего поля зрения, ты сбежишь.

— Какая чушь, — горячо возразила она.

— Да. Правильно. Ты еще скажешь, что такая мысль ни разу не приходила тебе в голову, мисс Пейтон, пока мы ехали всю дорогу в молчании до твоего дома.

— Не имеет значения.

Она вышла из машины и поднялась по ступенькам подъезда. Эдвард открыл ей дверь и поднялся вслед за ней на верхний этаж. Войдя в студию, он прислонился в ожидании спиной к двери, скрестив руки на груди.

Бросив на него сердитый взгляд, Джейми схватила черное шелковое платье и ворох разных других предметов и отправилась в ванную.

Пока она была там, Эдвард подошел к мольберту и посмотрел на ее картину, на которой был изображен его дом. Он стоял, зачарованно разглядывая ее. Как такое было возможно?

Но, с другой стороны… разве это было более странно, чем тот факт, что он стоял здесь в ожидании женщины, которую любил, с отсутствием которой не мог смириться даже эти несколько минут? Как такое возможно? Это было невероятно, непостижимо.

— Ты! — произнес он, грубо стуча по полотну. — Это твоя вина. Ты — неотъемлемая составная часть всей этой магий. Я не понимаю, может быть, и не пойму никогда, но черт возьми, я ничего не могу с этим поделать. Жребий брошен. C'est un fait accompli[1].

— С кем это ты тут разговариваешь? — спросила Джейми, выходя из ванной.

— Ни с кем, — поспешно ответил Эдвард.

— И ни больше ни меньше как по-французски?

— Неважно. Давай поговорим о тебе, — сказал он, с улыбкой подходя к ней. — Какая ты красивая!