Во всём виноват Гоголь - страница 42
Чему капитан и по сей день часто удивляется? Так тому только, как удалось ему от огорчений и переживаний за судьбы неживых душ, старосветских помещиков, философа Хомы, Катюшки Масловой с Карениной Аней или других героев от родных классиков не спиться в те времена окончательно, чего в эти годы легко добились многие приличные люди прославленного Н-ского танкового полка.
Роту свою и танк Бронькин любил во всех смыслах этого слова. Ещё больше боготворил он свой родной второй батальон, которым повелевать и шевелить его не упрашивали, хотя этого ему всегда очень хотелось. В том-то и сидела его большая печаль и тревога. Долгими пуржливыми полярными ночами Афанасий часто кричал себе мысленно: — Почему комбат Деревянкин? Почему человек с такой бронетанковой фамилией, как у меня, не комбат? — Но на мысленные вопли свои не получал Бронькин никакого ответа. Тундра про комбатов играла в молчанку. Олени, о Бронькине ни слова не мыча, выковыривали себе из-под снега ягель. Танки вели себя так, словно вместо солярки в баки воды набрали. И думали танки только о том, зачем они вообще нужны на Севере, если дорог здесь даже в оптический прицел не видится, о чём знает даже их командир батальона, да ещё и Деревянкин? Коренное народонаселение нордовых берегов океанов о батальоне ничего толком и подробно не мыслило. Но красную рыбу и моржовые клыки на спирт, сапоги и тушёнку оно разменивало только здесь. Во втором батальоне служили самые смелые и проверенные в непубличных торгах компаньоны и благодетели всех северных народов.
А потом взошла заря удачи. В силу обстоятельств Афанасий Петрович на целую неделю остался батальонным командиром. И он пошёл, поднявшись в полный рост, пошёл вперёд и разошёлся на этой промёрзлой почве так, что дальше уже разойтись было некуда. Дальше там уже находились то сугробы, то болото. Бронькин всегда мечтал служить и командовать так, чтобы депрессия от вечной мерзлоты, магнитных бурь и отсутствия витаминов были всегда, но только у других комбатов полка. И он добился этого! С торжествующе-победительным отпечатком на лице в первый же день своего командирства он провозгласил всем, что второй его батальон вскоре унесётся на тройке побед и бог знает на какую высоту! О том, что цветы и краски тундры и всех удовольствий Севера будут лежать на броне его дружины. А потом и ещё больше обнародовал всякого такого, что было уже и т. д. и т. п. Поначалу среди комбатов загорелся даже спор: Бронькин снова стебается так, как всегда он это делает? То есть что-нибудь классическое и непонятное для других, слово там иль потеху какую вворачивает им как в своей роте ранее? Или по-взрослому взялся за дело? Оказалось, за батальон Бронькин взялся не по-детски.
Безудержно отважная работа Афанасия по управлению батальоном с первой же минуты воистину сопровождалась легкокрылыми везениями. Земля! Ух, как под гусеницами танков его второго батальона дрожала земля! Как плавился между штабом и его квартирой и завидовал бордюрным камням асфальт! Как самозабвенно пьянели от идей врио комбата люди! Как дулись на него неисчислимые пентюхи и вороватые и не всегда трезвые прапорщики! Трудно осознать и понять, как жутко было улицезреть это врагам на самом что ни на есть краю земли нашей! Но нюхали ли вы северный ветер на марше? Вкушали ли вы приполярную влагу из слегка примятой гусеницами танков тундры? Носились ли вы когда-либо на броне по тем магистралям, которых не отыскать даже на самых секретных картах мира, причём даже у нашего наиболее вероятного противника?..
Нет, нет и ещё раз нет! Вам этого не постичь и не уразуметь! Вас там, скорее всего, никогда в жизни не было! А там чего только не было!..
Но удача одна не приходит. На глазах всей мировой закулисы, а также в условиях дикой политической смутности и совершенно внезапно их полку обозначили подведение итогов за какой-то туманный период. А к тому же ещё и красная рыба раньше обычного срока сдвинулась неудержимо на нерест по всем прилегающим к нему водным артериям. Комдив, отвлёкшись от важных государственных и приравненных к ним иных дел, охотно согласился заняться именно теми гвардейцами, у которых со старта тронулась рыба. А к прибытию генерала Хреновухина в полк второй батальон успел подтянуться как следует. И чтобы не утонуть в болоте демократической бездарности, а порыв энтузиазма не попал в долгие ящики полковой канцелярии, Бронькин произвёл рывок. Он понимал: для успеха нужен рывок! Встречу комдива Афанасий Петрович ознаменовал сорока артиллерийскими залпами из каждого 100-мм танкового орудия батальона в отдельности в организационно-штатной их очерёдности и в направлении того угла местности, куда ещё не ступала человеческая нога.