Водная пирамида - страница 15
Он приехал в город у Озера из Санкт-Петербурга. Спасся, следуя путем угрей от Балтики к югу, во время русской братоубийственной войны. Останься он в стране, наверняка закончил бы жизнь в сталинском ГУЛАГе. Счастливый, что остался в живых, он, двигаясь по русским и европейским рекам, добрался до сказочных мест на самом красивом озере на свете, ради которого он был готов пожертвовать оставшимися годами своей жизни.
С невиданным энтузиазмом он героически принялся за работу. Он и его жена были благодарны Богу, что тот прекратил их долгие скитания по Европе, приведя к Озеру, где они обрели новую родину. В Санкт-Петербурге он закончил Военно-медицинскую академию и был известным специалистом по кишечной флоре. Волей судьбы ему пришлось вести борьбу со здешними паразитическими микроорганизмами, спасая людей от вековой малярии. Он основал противомалярийную станцию, куда взял на работу и Марию. От него она выучила больше, чем в медицинском училище. Игорь Лозинский и его жена полюбили ее, как дочь.
Однажды Мария до поздней ночи засиделась у Мамы, у Синьоры, как она ее называла на итальянский лад. Мария полностью доверяла Маме, она даже поведала ей историю своей большой любви к итальянскому солдату.
У Хаджиевых старая Воскресия ждала мужа с бокалом вина на столе, а Коле вместе с другими рыбаками сторожил на реке момент появления угрей. Ночь становилась все темней, а Коле все не было, не вернулась домой и Мария. О дочери Воскресия не волновалась. Она могла остаться ночевать у Синьоры.
Уже почти на рассвете кто-то застучал в калитку с металлической ручкой. «Кто бы это мог быть? — подумала Воскресия. — Мария наверняка ночует у Синьоры, а Коле сам бы открыл себе калитку». Бабка Воскресия по звуку металлической ручки могла определить, находятся ли у калитки солдаты, люди, зовущие Марию на помощь к больному, или кто-то из соседей. На этот раз удары по металлу были мягкие, осторожные, прерывистые. Она накинула на плечи шаль, взяла фонарь и пошла к калитке.
— Это я, госпожа, Игорь Лозинский!
Воскресию до этого никто не называл госпожой. Для соседей она была просто Воскресия, а для молодых — бабка Воскресия, так что обращение госпожа она слышала впервые в жизни, оно будто и не относилось к ней.
Об Игоре Лозинском она слышала от дочери, да и от многих в городе. «Что привело его к нам в такое время? Уж не случилось ли чего с Коле? Мария у соседей, другие дети дома», — пронеслось в голове Воскресни.
— Добрый вечер! — первым сказал Игорь Лозинский и протянул ей руку.
— Бог в помощь, сынок, пожалуйте в дом!
Воскресия в первый раз видела перед собой человека, о котором ходили легенды. Он был высокий, статный, с густыми черными ухоженными усами, с высоким лбом.
— Что привело Вас к нам в такое время? Коле ловит угрей. Он с рыбаками несколько дней ждал дождя, чтобы угри тронулись в путь.
— Мне не нужен Коле, я за Марией. Хотел ее спросить о некоторых важных вещах, которые нельзя отложить на завтра. Я не успел увидеться с ней на малярийной станции, вернулся очень поздно.
Бабка Воскресия положила на блюдечко черешневое варенье, подала его гостю вместе со стаканом холодной воды, как по старому обычаю полагалось встречать в доме гостя.
— Мария у наших ближних соседей, у Синьоры. Она иногда и ночует у них. Они недавно перебрались сюда из Албании, переплыли на лодке через Озеро. Мы с ними быстро сошлись. Муж Синьоры — адвокат. Учился в Стамбуле. Видите вон то окошко напротив? Там обычно свет горит до утра.
Игорь Лозинский посмотрел в окно. Отсюда была прекрасно видна желтая лампа, бросавшая свет на высокие стопки книг.
— Судьба беженца, — тихонько сказал он. Воскресия догадалась, что Игоря затронула судьба соседа:
— Моя дочь Мария рассказывала, что, когда вытирала пыль с книг в библиотеке, видела много всяких картинок, рисунков и чертежей с угрями, бабочками, козами, оружием… и не знаю, с чем еще… Адвокат ночью читает, а днем защищает людей в спорах с государством. Добрые люди. Они здесь недавно, а уже имеют много друзей.
Игорь Лозинский зашел просто по делу, а теперь чувствовал, что находится перед решающей встречей в жизни. Изгнание обострило его интуицию.